Татьяна Иванова - Рыжая птица удачи

Ника почти забыла о том, что балкон опоясывал весь второй этаж, и мало ли, кто мог там пройти… Да кто, — нетерпеливо отмахнулась она от этой мысли — никого же нет, а отец предпочитает теперь спать в кабинете. А хоть бы и пройдут, неважно.

Кир полдня мотался по Алмазному, пытаясь развеяться. Их последний разговор с Никой совсем выбил его из колеи. Он целыми днями пребывал в самом сумрачном расположении духа и даже не пытался с этим бороться. А сейчас вот-вот прилетит Тони и непременно обратит внимание на эту мрачность. Новых столкновений Киру не хотелось, поэтому он и сбежал из особняка, чтобы хотя бы немного переключиться.

— Привет, Ти.

— Привет, — отозвался он, поднимаясь с кресла в зале ожидания.

Балу выглядел ужасно. Щетина на щеках, покрасневшие белки… Он наверняка не спал уже несколько суток. Помимо встречи с Фойзе, Тони ездил к себе домой. Он не хотел откладывать, куда уж дальше.

Кир молчал, хотя знал, что Балу ждёт чего-то, вопроса. Но спросить ему было нечего. Что, в самом деле, можно спросить?

— Матери плохо совсем было… еле откачали.

Глухой голос друга заставил Кира развернуться. Потемневшие глаза, невозможно грустные и бесконечно уставшие.

— Юлька в ступоре, — деревянно продолжал Балу. — Я им сказал, что он попал в аэрокатастрофу, управление аэрокара подвело.

Кир перехватил его сумку и пошёл к выходу. В машину они сели молча.

Балу прислонился к спинке сидения и прикрыл глаза. Может, заснёт? Хотя нет, вряд ли.

— Кристалл я передал. Старик рвется в бой. Тут уже личное.

Ну, да. Феникс.

— Спросил меня, не выжил ли я из ума.

— Ммм?

Балу выпрямился и мрачно посмотрел на Кира.

— Что оставил здесь тебя одного. И это он ещё не знает…

На этот раз глаза прикрыл Кир.

— Не начинай, Тони, — сказал он, чувствуя, что плохо справляется с раздражением.

— Как вы?

Мы? Мы прекрасно.

— Никак.

Она просто любит другого.

— Дай ей время.

Я сойду с ума.

— У неё есть парень, — произнёс Кир вслух.

— Погоди, ты же говорил — он погиб?

Аэрокар остановился у особняка Ревнёва.

— Воскрес, — отрезал Кир и выскочил в открывшуюся дверцу.

Он посмотрел на дом. Были освещены всего несколько окон. Кабинет Ревнёва, столовая — их ждали с ужином, наверное, и одна из комнат, которые были предназначены для гостей. Это было не их окно.

— Ещё гости появились? — спросил Балу сзади.

Кир пожал плечами.

— Понятия не имею. Пошли в дом, я проголодался.

Глава 7

После быстрого ужина Кир вместе с Тони зашёл в их комнату. Тот, приняв душ, сразу разобрал постель и упал спать. Кир немного посидел в кресле, бездумно просматривая все программы подряд, потом устал от мелькания картинок, кажущихся бессмысленными, и выключил головизор. Бросил взгляд на часы. Половина десятого. Детское время. На улице — практически ночь. Здесь рано темнеет, и темноту можно резать ножом, такая она плотная. И фонари на улице не спасают здесь, наверху. Кир вышел на балкон. Хорошо, что Балу заснул…

Мыслей в голове практически не было, известие от горничной Шарлотты о новом госте выбило их все. Тупо хотелось курить. Он пошарил по карманам, нашел сигареты и тут увидел — через две двери правее слабая полоска света падает на широкий пол балкона. Огромное окно в комнату приоткрыто, тот, кто там находится, тоже любит свежий воздух.

Это та самая комната, его комната. И дойти до неё — нечего делать. Балкон-галерея тянется вдоль всего фасада на втором этаже, ты же это знаешь, пользовался уже. Несколько шагов, и ты увидишь своего соперника.

Эти несколько шагов Кир преодолел почти мгновенно. Голос разума он игнорировал напрочь. Какая-то ересь о том, что не стоит нарываться, что это неправильно, что парень может быть там не один… А вот эта мысль только подстегнула. Тот всё равно слеп. Он не увидит гостя в балконном проёме. И не услышит, потому что услышать Ти-Рекса, который не хочет, чтобы его слышали, практически невозможно.

Он бесшумно подошёл к распахнутому окну. Занавески скрывали от него происходящее в комнате, и чтобы увидеть то, что они загораживали, ему пришлось приблизиться к проёму и придержать развевающуюся ткань рукой.

Да, они бы не услышали его, даже если бы он топал, как слон. Он мог сейчас войти в комнату и унести что-нибудь из мебели, они бы не заметили.

Нет, он не вошёл. Хотя искушение было слишком велико. Взглянуть, как выглядит тот, кто отнял у него женщину, ему было необходимо, но всё, что он видел сейчас — сильные руки, покрытые давно не обновлявшимся загаром. Зато её он видел во всём великолепии, которое ему даже сниться раньше не могло.

Она была обращена лицом к Киру, но не замечала его, она вообще ничего не замечала вокруг. Взгляд её не отрывался от парня, лежавшего на небольшом диване ниже поля зрения Кира. Его руки удерживали девушку за бёдра, помогая двигаться в чётком ритме. Загорелые пальцы собственника на светло-золотистой коже. Растрепавшиеся русые локоны, не прикрывающие грудь, влажные завитки на шее, на висках, разрумянившиеся щеки, приоткрытые губы, с которых срываются низкие стоны и частое, возбуждённое дыхание.

Он никогда не видел её такой. Мог только представлять в фантазиях.

Гибкая точёная фигурка, высокая грудь, тонкая талия. Не девушка — мечта. Несбыточная. Её новый стон заставил его задохнуться. И сразу следом — горячий шёпот мужчины:

— Иди ко мне, львёнок…

Она наклоняется, на виду остается только прогнувшаяся, как у кошки, спина. И звук поцелуя.

Кир отшатнулся, выпустил из рук ткань занавеси, спиной наткнулся на перила балкона. Звуки догнали его, и не услышать последнего вскрика женщины и короткого стона мужчины он не мог. Потом в комнате затихли, и больше ни шороха.

Занавески парусами выносило прямо на него.

Он медленно приходил в себя. Ну, увидел? Ты доволен? Ты за этим сюда шёл? Чего ты добивался, вот этой пустоты внутри? Вот этой жгучей ярости, душащей горло? Этой дикой ревности к неизвестному сопернику, отнявшему то, что ты почти завоевал?

Сейчас уже не имело значения, что Ника никогда не давала ему повода так думать. Она могла быть с ним! Ему бы только немного времени, и всё сложилось бы. А тут появился этот… воскресший мертвец и отнял её. Кир почувствовал, что ещё немного, он ворвётся в комнату и просто придушит этого калеку. Пока ещё он мог относительно ясно соображать, надо было уходить отсюда.

Он сделал несколько шагов, придерживаясь рукой за перила. Его слегка пошатывало, голова готова была взорваться от затмевающей злости на всех вокруг. Где-то глубоко внутри билась слабая мысль — оставь её, оставь, она не любит тебя, ты не получишь её добром, только силой…