Сергей Булыга - Ведьмино отродье

- Ар-р! Порс!

И лучшие ушли. Рыжий еще немного полежал, а после встал и дотянулся до решетки, уперся лапами в прутья... И решетка легко подалась. Значит, они нарочно не закрыли замок, значит, все это так, только для виду, как и тогда, когда он сел на цепь. Ну и ладно. И Рыжий снова лег, зажмурился. Шел редкий снег, вверху выл ветер. Мороз крепчал и понемногу добирался до костей... так, словно он опять в Лесу, в четвертом с краю логове. Сейчас раздастся Клич, и все сойдутся к дубу; там Шип, которого еще вчера послали на разведку, расскажет, что на Ягодном Ручье он видел свежие следы сохатого. Тогда Вожак...

Р-ра! Рыжий встрепенулся и оскалился. Лес - это прошлое, обман, там нет Убежища, и там погиб отец. И там...

Он снова лег, задумался. А Дымск? А лучшие? Что, разве здесь он стал своим? А разве нет?! Да Дымск в сто раз, нет, в тысячу...

Нет! Все не так, запутался. И, значит, нужно отлежаться, затаиться, и, может быть, тогда он что-то и поймет, что-то в себе откроет или закроет. Но все это будет потом, а пока нужно ждать. Ждать, слушать себя, ждать. Молчать, надеяться...

И потому когда день кончился и в наступившей непроглядной тьме к нему явились лучшие, он отказался выходить из ямы, взял только мясо, а от браги отказался. Да и еще сказал, что хочет спать, чтоб ему не мешали. Приятели, обидевшись, ушли. А он сидел, смотрел на небо, на падающий снег, на тусклую Луну... и чувствовал - он что-то должен вспомнить! Но что? Что - он не знал. И так и просидел всю ночь. А на рассвете выкопал в сугробе нору, залез в нее и так проспал весь день. А ночью он опять смотрел на небо, пытался вспомнить - и не вспомнил.

Так миновало шесть ночей. Бобка носил ему еду и спрашивал, не нужно ли чего.

- Нет! - рявкал Рыжий. - Всем доволен!

И Бобка уходил, а Рыжий вновь смотрел на небо. И на седьмую ночь...

Он вспомнил! Да! Вот, Рыжий, как оно тогда все было! Тогда, как и сейчас, была зима. А ты, Рыжий, тогда совсем еще щенок, лежал у себя в логове и ждал - день, ночь и снова день. Скулил. Тебе очень хотелось есть. А мать все никак не возвращалась и не возвращалась. Вдруг послышались шаги. Ты подскочил, позвал:

- М-ма! М-ма!

Но вместо матери к тебе вошел Вожак. Строго сказал:

- Пойдем... Пойдем, кому я говорю!?

Пошли. Уже темнело. Племя сидело возле дуба. Смотрели пристально, молчали. Ты задрожал, испуганно затявкал.

- В круг! - приказал Вожак и подтолкнул тебя вперед.

Ты вышел в круг и сел на снег. Сородичи зашевелились. Вожак спросил:

- Ну, что с ним будем делать?

- Р-ра! - рявкнул Зуб. - Дохляк. Не выживет.

- Р-ра! - подхватил Горлан. - Чего возиться!

- Р-ра! Р-ра! - послышалось вокруг.

Все встали и оскалились. Ты в ужасе зажмурился. И вдруг...

- Пр-рочь! Прочь, я говорю!

И кто-то прыгнул на тебя, и навалился брюхом, и прижал, вдавил тебя в сугроб... и продолжал:

- Он мой! Не дам! Р-ра! Р-ра!

Все замерли. А тот, кто спас тебя, встал, шумно отряхнулся и сказал:

- Ну, вот и все. Не бойся, р-ра! - и шлепнул тебя лапой по загривку.

Ты живо подскочил и осмотрелся. Сородичи стояли в ожидании; никто из них не сел, не отступил - они еще надеялись! Но над тобой...

Хват, старый одиночка, склонившись над тобой, прикрыв тебя от них, стоял и пристально смотрел на Вожака, а горло у него дрожало, клокотало. И тут ты сразу же узнал - да, это мама точно так же рычала, когда кто-нибудь чужой заглядывал к вам в логово! Так, значит, Хват...

- Р-ра! Я готов! - хрипло воскликнул Хват. - Кто первый? Р-ра!

Только никто из них не шелохнулся.

- Р-ра! Р-ра! Ну что же вы?! - не унимался Хват. - Кого вы испугались? Я стар! Прыжок уже не тот! И хватка... Р-ра! - и он разинул пасть и снова осмотрел их всех...

Опять никто не выступил. А кое-кто и вовсе лег на снег и отвернулся...

- Р-ра! - засмеялся Хват. - Р-ра! Р-ра!..

Как вдруг Вожак резко шагнул к нему! И Хват тотчас шагнул ему навстречу! И даже ты хотел было шагнуть... Но Хват, не глядя, сбил тебя в сугроб, рявкнул:

- Сидеть!

Ты замер. Хват и Вожак стояли, изготовившись, стояли... Казалось, никогда это не кончится; Л-луна, владычица Луна, спаси! Ведь я... Ведь он...

Вожак вдруг сел и примирительно оскалился. Сказал:

- И ты садись.

Хват сел. Тогда Вожак сказал:

- Старик, не забывайся. И ты, и я - мы одна кровь. Зачем это тогда?

- И я о том: зачем?!

- Но это ты и я - свои, сородичи. А он кто?

- Р-ра! - рявкнул Хват. - И он такой же, как и мы!

- Но ты ведь знаешь...

- Да, не меньше твоего! И что с того? Он, посмотри, совсем еще никто! И я беру его к себе. И выращу. Здесь выращу, в Лесу. И обещаю - вы не пожалеете!

Вожак, нахмурившись, долго молчал, а после, осмотрев собравшихся, спросил у них:

- А вы что скажете? Кончать?

Никто не отвечал. Тогда Вожак спросил:

- Так что, оставить?

Снова промолчали. И все они смотрели на тебя, но ты не видел в их глазах ни зла и ни добра, ни любопытства - ничего! Один только Вожак смотрел насмешливо... И он же и сказал:

- Тогда ты сам это решишь, глупый тощий щенок. Р-ра! Встань! Ко мне!

И ты... смело вскочил! А что?! С тобою рядом стоял Хват - такой большой, решительный и сильный; и он еще и подтолкнул тебя! И ты...

- Р-ра! - закричал. - Р-ра! Р-ра! - и кинулся, как мог, на Вожака, и впился бы...

Но он, конечно, ловко отскочил и сбил тебя - играючи. А ты сразу вскочил - и вновь к нему! Упал - и вновь!

- Р-ра! Р-ра! - насмешливо кричал Вожак. - Спасите! Убивают! - и бил тебя, и бил. Вожак не сильно бил, но точно, прямо по ноздрям, и слезы брызгами летели во все стороны, и боль была невыносимая, и падал ты...

И вновь, и вновь вставал! Кидался! Рвал его! Вся пасть твоя уже была в его оторванной шерсти, но вот до его горла ты никак не мог добраться!

А он - бац тебя, бац! В нос! По глазам! В нос! В нос!..

И ты упал. Лежал, в глазах было темно, ты чуть дышал...

А он, Вожак, встал над тобой и, ко всем обращаясь, сказал:

- А что?! А ведь неплохо! Так?

Хват засмеялся - так! А остальные снова промолчали. Тогда Вожак гневно сказал:

- Так! Так, я говорю! Видали, он каков? Вот то-то же! Никто б из вас на это не решился, а только он, этот жалкий щенок! Вот он каков! А посему его... Вставай! Чего лежишь?! - и тут он больно пнул тебя под ребра.

Ты поднатужился и встал. Тебя сильно шатало. Ты был весь в крови. Кровь очень сильно пахла. Вожак склонился над тобой и начал ее слизывать. Слизал, шумно сглотнул, потом неспешно повернулся к ним, всем остальным, и сказал:

- Вот этот вот нахальный сосунок - он теперь наш, только наш! Вы поняли меня? А то, что было раньше, то... Ну, в общем так: кто будет зря болтать, тот после очень пожалеет! А ты... Эй, Рыжий, слышишь? Ты - наш сородич, рык. Хват - твой отец! Понятно?

Ты кивнул... И вдруг спросил:

- А мама? А где моя мама?