Александр Потупа - Черная неделя Ивана Петровича

Оглядев себя, Иван Петрович понял, что он уже не мальчик, а настоящий рыцарь, только доспехи у него синтетические - из какого-то блестящего пластика. До чего же быстро он повзрослел под действием нехитрой задумки великого базилевса.

"Прекрасно,- мелькнула у него мысль,- но что будет с моим панцырем, если кому-нибудь из этих здоровенных идиотов захочется стукнуть меня мечом? Надо срочно уматывать отсюда, пока цел... Или доспехи сменить?.."

Но Иван Петрович точно знал, что запись в общую очередь на рыцарскую амуницию прекращена, а удостоверения участника Первого крестового похода у него пока нет.

- Вот и ты не хочешь поддержать меня,- печально сказал Алексей V. - По глазам вижу, что ты мечтаешь испариться в самый ответственный момент. Но не удастся! Ничего у тебя не выйдет! Ты будешь помогать мне до последнего.

- Но я тороплюсь,- стал оправдываться Иван Петрович.- Я вообще из другого времени, я случайно попал в ваш Константинополь. Мне домой надо, а завтра утром - на работу.

- Я сам знаю, из какого ты времени,- твердо заявил базилевс.- Будешь из того времени, которое я укажу, ибо с меня никто еще не снял императорскую корону, и я сам волен указывать ход времени.

"Это он от наглости или избытка христианского мировоззрения? - подумал Крабов.- Он же умный мужик".

- Я и вправду не дурак,- продолжал базилевс, пытаясь скорчить ироническую ухмылку.- Я повидал такое, что тебе ни в одном двухсерийном сне не привидится, я понимаю все, даже то, что ты из иного времени. Но мне нужен живой свидетель - подчеркиваю, живой - и именно оттуда. И ты станешь свидетелем нашей гибели от равнодушия. Кстати, имей в виду - мне надоели твои критические взгляды. Тебя и семь с половиной веков ничему не научили. Сел бы ты на мое место...

Алексей V по кличке Мурцуфл вдруг безнадежно махнул рукой и умолк. Потом он внезапно и пружинисто вскочил с золотого трона, широким жестом пригласил Ивана Петровича следовать за собой, и они пошли, вернее, помчались по переходам императорского дворца.

"Здесь одной только стражей можно опрокинуть всех крестоносцев,- решил Иван Петрович.- На кой черт держать по целому взводу бездельников в каждом углу, жалуясь на нехватку военного бюджета?"

- Нельзя,- крикнул базилевс на ходу.- Эта стража хороша, когда охраняет наше величество от собственного народа. Но против вооруженных латинян она не пойдет. Избивать - одно дело, а воевать с крестоносцами совсем другое.

"Интересно,- подумал Крабов,- что именно он читает - мысли или взгляды?"

Но базилевс на своего спутника больше не реагировал. Они выскочили куда-то в район Форума Константина, и Алексей стал хватать за руки и трясти всех прохожих мужского пола.

- К оружию! - кричал он.- К оружию, константинопольцы! Защитим наш славный город от вторжения латинских варваров!

Но константинопольцы не собирались браться за оружие. У каждого находились какие-то неотложные дела. Некоторые просто отмахивались, другие, краснея и запинаясь, оправдывались, бубнили о семье, о трудных временах, третьи демонстрировали ворохи справок с круглыми печатями.

- Ах, бестии! - взревел базилевс.- Я всех вас выведу на чистую воду. Не владей я великим троном императора Константина, если не разоблачу ваши подлинные мыслишки.

И тут чьи-то сильные руки схватили Ивана Петровича и понесли над городом, и он, не успев насладиться принудительным полетом, оказался в огромном зале на позолоченном троне, очень похожем на тот, на котором ранее восседал базилевс. Трон был не слишком удобен, зато подлокотники в форме львиных лап показались Ивану Петровичу высшим достижением искусства, а великолепный материал балдахина он со знанием дела расценил как настоящую восточную ткань.

"Непонятно,- удивленно подумал он,- почему люди так стремились к столь неудобному и ненадежному креслу? Очень уж жестко. А из балдахина вышел бы неплохой отрез для Аннушки".

Внезапно он почувствовал, что правая рука его не свободна. Рядом стоял такой же трон, в котором удобно расположилась Леночка, поджав под себя одну ногу. Ее пальчики, по-прежнему липкие от мороженого, покоились в крабовской ладони.

"Надо ее одернуть,- решил Крабов.- Императрице не подобает такая поза".

Но на замечание просто не хватало времени. В зал вбежал базилевс Алексей V почему-то в сером костюме Макара Викентьевича Фросина, и вслед за ним стража стала вводить равнодушных константинопольцев.

- Приступим? - спросил базилевс и, подмигнув Ивану Петровичу совсем по-дружески, уселся у самого подножия великого трона императора Константина на полумягкий стул с инвентарной бирочкой. Откуда-то появились тонкие папки, и базилевс, закурив любимую фросинскую "Орбиту", стал листать и зачитывать личные дела.

"Значит, это древний византийский обычай,- сообразил Иван Петрович.Неужели и у них существовала артель слепых, штампующая эти страшненькие серые папочки? Ну, конечно! Без артели-то нельзя. И возглавлял ее предпоследний из царствовавших Ангелов - слепец Исаак II! Как трудно дается эта историческая правда..."

Иван Петрович даже устрашился всех тех слов, которые воспринимались неким волшебным сектором его мозга и самопроизвольно скатывались ему на язык. Но базилевс казался невозмутимым и даже, в своем роде, одухотворенным. Энтузиазм сквозил в его взгляде, в небрежных движениях, которыми он извлекал папки из воздуха или брал с какого-то невидимого столика, в еще более небрежных и слегка замаскированных жестах, которыми он приказывал стражникам увести очередного, не в меру копающегося в действительности молчальника.

И лейтмотивом неслось со всех сторон: "Пытки... пытки... пытки..." Коротенькое слово - последняя полуразмытая дамба на пути мыслеизвержения следующей жертвы.

- Отлично! - засвидетельствовал базилевс, когда Иван Петрович пропустил первую сотню, а, перевалив на третью, Иван Петрович услыхал мерные глухие удары за стеной.

- Это памятник тебе ставят на форуме Феодосия,- радостно пояснил базилевс.

"Знаем мы твои памятники,- подумал Крабов,- фуражку или там корону будешь ты вешать на этот памятник. Лучше бы бесплатную путевку в настоящую Феодосию выписал".

Одна только Леночка не могла по-настоящему включиться в странную ситуацию, представляющуюся ей чем-то вроде третьей серии "Бессилия".

"Это и есть третья и самая существенная серия "Бессилия",- съехидничал про себя Иван Петрович, не прекращая исполнения служебных обязанностей,третья серия с прядильщицей в роли императрицы. А она молодец - в душе буря, но глазом не ведет".

- А мне это колечко насовсем? - шепотом спросила Лена, не выдержав страшного внутреннего напряжения.

- Т-с-с...- зашипел снизу базилевс, превращаясь из смуглого красавца-киноактера в подлинного Макара Викентьевича.- Насовсем, насовсем, только не шуми.