Филип Фармер - Т. 19. Ночь света. Отче звёздный. Мир наизнанку

Эльгуль не поедает Йесса, как и Йесс не поедает его. Зло жаждет зла, а добро — добра.

Кэрмоди усмехнулся:

— Неужели ты веришь в эти сказки?

— Я знаю, что говорю тебе правду.

— Все это примитивная магия, — возразил Кэрмоди. — А ты, смея называть себя цивилизованным человеком, морочишь головы своим последователям — тупым, суеверным и ограниченным идиотам.

— Это не так. Если бы мы с тобой находились на Земле, твои обвинения имели бы смысл. Но ты уже прожил часть Ночи — что само по себе является для меня дурным предзнаменованием. Ты должен знать, что Ночью возможно все.

— Любое событие объясняется строгими физическими законами, пусть даже и неизвестными нам пока. Впрочем, меня это нисколько не тревожит. А тебе, старичок, придется умереть.

— Всем нам когда-нибудь придется умереть.

— Но, в отличие от меня, ты подохнешь сейчас! — рявкнул Кэрмоди.

— Мне довелось прожить семьсот шестьдесят три года. Я устал, а уставший бог не нужен людям. Да и матери не нужен слабый сын. Я должен умереть независимо от того, кто победит этой Ночью — Йесс или Эльгуль.

Я готов, чужеземец. Если бы смерть не избрала тебя своим оружием, то нашелся бы кто-нибудь-другой.

— Нет, я никому не подчиняюсь! — закричал Кэрмоди. — Ни смерти, ни жизни! Я делаю то, что хочу, и выполняю только свои собственные планы! Мои желания — мои! Ты понял, старая рухлядь?

Йесс улыбнулся:

— Да, я понял тебя, чужеземец. Ты пытаешься разозлить себя, потому что у тебя не хватает храбрости оборвать мою жизнь.

Кэрмоди нажал на курок. От шквала разрывных пуль кресло, в мотором сидел Йесс, отбросило назад. Куски окровавленной плоти разлетелись в стороны, усеяли пол, испятнали статую и испачкали лицо убийцы. Голова старика отлетела от тела. Руки взметнулись вверх, безвольно упали, а ноги задергались в конвульсиях. Пули Опрокинули кресло, и обезглавленный труп рухнул на пол.

Кэрмоди стрелял до тех пор, пока не опустела обойма. Потом, став на колени, он положил фонарик на под и перезарядил пистолет.

Его сердце бешено стучало, руки бесконтрольно тряслись. Это убийство стало его шедевром, пиком карьеры межзвездного авантюриста. Ему приятно было думать о себе как о художнике, великом художнике преступлений — если только не величайшем из всех, что существовали до него! Иногда он смеялся над таким сравнением и подшучивал над собой. Но еще чаще Кэрмоди верил в это. Да, он — маэстро, и никто теперь не превзойдет его мастерства. Кому еще удавалось убить живого бога?

Кэрмоди даже немного взгрустнул. Что делать теперь, когда он достиг вершины?

Ничего, он что-нибудь придумает. Вселенная велика, и Джон Кэрмоди найдет себе достойную мишень. Теперь ему оставалось лишь выбраться из этой заварухи и вкусить плоды своих трудов.

Чтобы успешно завершить дело, ему требовалось остаться живым и свободным. Произведение искусства считается шедевром только тогда, когда оно закончено и проработано до мелочей. Он должен выбраться из святилища и уйти от возмездия жрецов. Джон Кэрмоди не из тех мотыльков, которые сгорают в пламени свечи ради красоты поступка.

Он достал из кармашка на поясе маленький флакон, осторожно открыл крышку и вылил содержимое на останки тела. Убедившись, что все части трупа политы основательно, он отбросил флакон и вынул из кармана еще один пузырек, вдвое меньше первого. Прикрыв полою куртки лицо, Кэрмоди нажал на головку распылителя. Труп Йесса тут же охватило мощное пламя. Дым поднялся к потолку, и по залу распространился запах горелого мяса.

Кэрмоди рассмеялся. Кэринянам придется пожить без святой свечи из костного порошка их бога. Панпирик будет выделять кислород до тех пор, пока тело не превратится в пепел.

Но осталась еще полусъеденная свеча, которую Йесс выронил при падении. Кэрмоди поднял ее и поначалу решил сжечь вместе с трупом. Но, подумав, усмехнулся и откусил обгрызенный кончик. Свеча имела горьковатый привкус, но была вполне съедобной. Кэрмоди умял ее за милую душу, наслаждаясь мыслью о том, что создает тем самым уникальный прецедент, который будет иметь историческое значение. Прежних Йессов тоже убивали — правда, не земляне. Но, насколько он знал, никто, кроме двух сыновей великой Бунты, еще не ел божественную свечу.

Пережевывая горьковатый воск, Кэрмоди высматривал выход из зала. Языки огня осветили помещение, и за ногами Бунты он заметил нишу и отверстие в стене. Ему даже показалось странным, что он не увидел этого отверстия при первом беглом осмотре. Оно было узким и невысоким, но вполне подходило под рост землянина. Очевидно, проход сворачивал куда-то в сторону, а затем выводил в коридоры храма. Оставалось только протиснуться в него.

И вот тут-то Кэрмоди пришлось пожалеть о своем пристрастии к еде. Живот оказался великоват и застрял в щели, как пробка в горлышке бутылки.

Дергаясь всем телом и выкрикивая бранные слова, Кэрмоди удивлялся, как сюда пролезают другие люди. И тут до него дошло, что здесь мог застрять даже худенький подросток. А значит, это был не проход. Но тогда зачем понадобилось прорубать это отверстие?

Ловушка!

Он вырвался из объятий холодного камня и отступил на несколько шагов. Арочный проход, на вид сделанный из тех же каменных плит, что и стены, начал медленно сжиматься.

Очевидно, часть стены состояла из псевдосиликона. Но догадка не обрадовала Кэрмоди. Он не имел ни малейшего понятия, как теперь выбраться из святилища.

Где-то позади раздались голоса, мужские и женские. Кэрмоди резко обернулся и увидел, что дверь, через которую он вошел, распахнута настежь и через нее входят люди. Первые с ужасом указывали на горящий труп.

Он издал дикий вопль и бросился к вошедшим сквозь черный столб дыма. Его попытались остановить, но Кэрмоди открыл стрельбу. Кэриняне разбежались в стороны. Кто-то из них отскочил назад, скрываясь в пурпурном тумане.

Кэрмоди погнался за ними. Он кашлял; глаза жгло от дыма, и по щекам катились слезы. Но он бежал до тех пор, пока не выскочил на улицу и не спустился по рампе. Легкие наконец очистились от дыма и мерзкого смрада. Он перешел на быстрый шаг.

Примерно через четверть километра ему пришлось остановиться. Что-то лежало перед ним на мостовой. Предмет напоминал человека, но был неподвижным. Кэрмоди медленно приблизился и осмотрел его.

Странная вещь оказалась статуей Бэна Дремона, выполненной в натуральную величину. Кто-то сбросил ее с пьедестала.

Кэрмоди поднял голову и увидел еще одного Бэна Дремона, который стоял на месте сброшенной статуи.

Землянин ухватился за край мраморного постамента, подпрыгнул, подтянулся и без труда взобрался на высокий пьедестал. Сжимая в руке пистолет, он принялся осматривать новую статую.