Алексей Гравицкий - Напоминание

Возможно когда-нибудь ученые разберутся что это было, напишут научные труды, получат ученые степени, студенты будут защищать дипломы, а школьники писать сочинения на эту тему. Все это может будет, а может и не будет потом, в любом случае те будущие никогда не смогут понять этих настоящих, которых так обидела жизнь, они никогда не поймут, не почувствуют, не переживут...

Сергей оторвался от своих мыслей и тут же включился слух, оказывается тут ведут беседу и хотят чего-то от него услышать, но что, это для него загадка.

- Простите, я задумался и все прослушал, - пробормотал Сергей.

Виктор ухмыльнулся как-то плотоядно, а Рик стал терпеливо объяснять, что тут неподалеку деревня, эта девочка оттуда, они ходят собирать на это поле, кстати сказать колхозное, морковку, картошку, свеклу:

- Есть им нечего, -проговорил Рик. - а тут хоть мороженое все, но хоть что-то, а то иногда бывает ковыряются целый день, а ничего не находят. Так и идут домой ни с чем. а самолет этот уже не первый день прилетал. Прилетит, покружит, но не стреляет и не бомбит, а им от этого не легче.

- Тебя как зовут? - перебил Сергей излияния Рика обращаясь к девочке.

- Оля, - стараясь побороть смущение ответила девочка. Она была такая маленькая, такая хрупкая. Сергей передернулся от мысли, что она тоже спит и ей тоже что-то угрожает.

господи, ей-то зачем? Зачем маленькому ребенку такие ночные кошмары, которые угрожают не только здоровью, но и жизни. Боже, за что?

- Слушай, Оленька, а где остальные? Вас же много было.

- Остальные разбежались, - ответила девочка чистым детским голоском, наконец поборов смущение. - Испугались и разбежались, - и она хихикнула неожиданной рифме.

- Испугались? Чего?

- Хи-хи, ни "чего", а кого. Вас - вот кого.

- А ты что же, не испугалась?

- Нет, я же вижу, что вы свои.

- А как ты узнала, что мы свои?

- Глупый, - совершенно спокойно ответил ребенок человеку, который был гораздо старше ее, но совершенно уверенная в том, что она права, а взрослый говорит глупости. Это вселяло в нее уверенность и веселило ее. Зачем бы вам стрелять в свой самолет? Самолет был чужой, а вы его убили... сбили. Значит вы свои.

- Железная логика, - прокомментировал Виктор и улыбнулся девчушке, от чего та снова засмущалась.

- А деревня твоя далеко? - снова спросил Сергей.

- Нет, тут рядом.

- А ты нас туда проводишь?

Девчушка совсем смутилась, а Рик набросился на Сергея:

- Что за допрос? Смотри, совсем ребенка запугал. Иди сюда, Олюшка, не бойся, дядя добрый.

- Я и не боюсь, - вдруг очень сердито ответил ребенок. - пойдем.

Рик улыбнулся детской непосредственности и девчушка, увидев это, тоже заулыбалась в ответ. Она уверенно взяла Рика за руку и потянула через поле, Виктор хохотнул и поперся следом.

Сергей и Володя неуверенно двинулись за ними.

Деревня показалась километра через два. Трудно было назвать это селение деревней или поселком, скорее это был маленький городишко. Так или иначе селение это переживало не лучшие свои дни. Они прошли по окраине, перешли через какие-то холмы, которые когда-то были видимо насыпью для защиты городка, вошли в город. Дома здесь были преимущественно деревянными, бревенчатыми, не больше двух этажей в высоту. Во двориках стояли сарайчики и клети, в которых раньше держали живность, теперь от этой живности остались лишь воспоминания. Они не стали углубляться в недра городка.

- Вот наш дом, - заявила Оля и, распахнув дверь, дернулась вперед с воплем. - Мама, мама! Смотри кого я привела.

Из полумрака дома на свет на крик дочери вышла женщина средних лет. Она казалась очень уставшей и можно было подумать, что она моложе, чем выглядит, а может так оно и было на самом деле. Она вышла тихо, ровно. Оля столкнулась с ней и запуталась в складках длинной юбки своей детской мордочкой.

- Мама, смотри!

Женщина прищурилась и посмотрела на четверых мужчин в ободранной военной форме.

- Вы нас не знаете, - начал Виктор предупреждая вопрос. - и мы вас тоже. Мы ехали на фронт, а наш состав разбомбили. Многие погибли, мы выжили, вот теперь и пытаемся дойти до своих, только...

Виктор замолк на полуслове, подняв наконец глаза на женщину, к которой обращался. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, напротив, лицо ее сохранило спокойствие, но женщина облокотилась на стену, а потом, со сдавленным всхлипом, сползла по ней на пол. Оля попятилась, испугано глядя на мать, уперлась спиной в Рика и резко развернувшись вцепилась в него ручонками, как бы ища защиты. Рик взял ее на руки. Виктор наклонился к женщине и спросил:

- Вам плохо? Что с вами?

Женщина встала, опершись на предложенную Виктором руку, тяжело вздохнула несколько раз, пытаясь отогнать подступившие слезы, и, наконец, ответила:

- Господи, как я испугалась, - на ее лице проступило подобие улыбки. Я подумала, что с мужем что-то случилось. Муж у меня на фронте.

Рик и Володька играли с Оленькой, а иногда казалось, что Рик играет с последними двумя. Виктор пошел покурить и куда-то пропал, а Сергей сидел и разговаривал с мамой Оли.

- Здесь были замечательные места, - говорила женщина. - Я здесь родилась и выросла. Вон видите, у нас есть собор, - она указала рукой куда-то за окно. - потрясающе красиво, а еще есть несколько удивительно красивых церквей и парк.

Раньше в парке по выходным играла музыка, живая музыка, а я сидела на подоконнике и слушала. А еще под окном была роскошная клумба, и цветы перевешивались через ограждение. Вообще в городе было много цветов и их никто не рвал, а теперь осталась только крапива да бурьян. И тех почти не осталось, ведь скоро зима. В каждом доме была какая-то живность, без этого было не прожить...

Сергей сидел и слушал, и думал. Неужели в ту войну все было так же, а может было еще хуже? И за что? За что все это обрушилось на людей тогда и за что повторяется сейчас? За что гибнут люди? За что остаются вдовами и сиротами? За что страдают и почему должны страдать не только, но и женщины, и дети? В чем виноваты эта Оленька и ее мама? Да в конце концов в чем виноват он сам?

- ... и еще эти овощи. Оленька тут объелась мороженой морковкой, ее рвало...

И это тоже звучало страшно: "объелась мороженой морковкой" - если не испытать этого на себе, то это даже представить трудно, не то что поверить.

Голос олиной мамы стал монотонным, слова слились в гул, потеряли смысл, потом также слились мысли. Сказывалась усталость вызванная многодневной беготней по лесу. Он задремал.

Последнее, что он осознал, почувствовал, принял были ласковые женские руки, которые укутали его чем-то мягким и теплым. Стало уютно и он заснул...

... Проснулся он в своем номере в гостинице "Россия". Было еще темно. Он недовольно повернулся на другой бок и закрыл глаза. Он уже привык к тому, что засыпая во сне он просыпается на яву и наоборот. Иногда это успокаивало, иногда злило. Сейчас был второй вариант и он попытался заснуть снова...