Сэмюель Дилэни - Нова

— Че, — позвал Принс, когда Лок опустился еще ниже. — У вас там есть какая-нибудь веревка? — он закрыл микрофон рукой. — Ты видел ее в «Дочерях Майами»? Где она играет тронувшуюся шестнадцатилетнюю дочь ботаника?

Лок кивнул.

— Это не было игрой, — он убрал ладонь с микрофона. — Че! Веревку! Есть у вас веревка?

— Сколько угодно! Эдгар, куда задевались все веревки? Мы же поднялись сюда на чем-то! А, вот они! Что нам теперь делать?

— Вяжи большие узлы через каждую пару футов. Сколько до нас?

— Сорок футов? Тридцать? Эдгар, Сесил, Хосе! Вы слышали? Вяжите узлы!

На экране в полу Лок видел тень яхты, скользящую по скалам. Он еще немного опустил корабль.

— Лок, открой люк в двигательном отсеке, когда мы будем...

— Мы в семнадцати футах над ними, — бросил Лок через плечо. — Люк там, Принс, — показал он, — и он уже открыт.

— Прекрасно.

Принс открыл дверь и нырнул в двигательный отсек. Холодный ветер коснулся спины Лока. Дэн и Брайен удерживали корабль под порывами пурги.

На экране нижнего обзора Лок видел, как один из парней бросал веревку на корабль. Принс, стоя у открытого люка, пытался поймать ее искусственной рукой. Третья попытка оказалась удачной. Сквозь ветер прорвался голос Принса:

— Отлично! Я привязал ее. Поднимайтесь!

Один за другим они начали карабкаться по веревке.

— Теперь ты. Посмотри...

— Парень, да здесь колотун! Стоит только выбраться из-под нагревателя...

— Я держу тебя. Как раз...

— Не думай, что мы бы это сделали. Эй, не хочешь ли сорокавосьмиградусную «Шатонеф дю Папа»? Че говорит, у тебя не может быть...

Голоса наполнили рубку.

— Принс! Какое счастье, что ты спас меня! У тебя на вечеринке не найдется турецкой музыки девятнадцатого века? Мы не могли поймать ни одной местной станции, только учебную программу Новой Зеландии. Веселенькое дельце! А Эдгар выдумал новый способ ходьбы. Надо опуститься на четвереньки и раскачиваться при этом вверх и вниз. Хосе, не свались обратно на эту дурацкую гору! Немедленно подойди сюда и поздоровайся с Принсом Редом. Это он устраивает вечеринку, а у его отца гораздо больше миллионов, чем у твоего. Теперь закрой дверь и давайте выйдем из машинного отделения. Ох уж эти машины и прочие штуки! Они не для меня.

— Выходи, Че, и развлекай теперь капитана. Ты знакома с Локом фон Реем?

— О боже! Мальчик, который всегда побеждает в гонках? Ну почему у него больше денег, чем у тебя?

— Ш-ш-ш! — прошептал Принс, так как они уже входили в централь управления, — Я не хочу, чтобы ему это было известно.

Лок поднял корабль над горами и только тогда обернулся.

— Вот таким и должен быть тот, кто берет призы! Вы такой красивый!

Лыжный костюм Че Онг был абсолютно прозрачным.

— Вы побеждали на этой яхте?

Она оглядела кабину управления, сильно дыша после подъема на корабль по веревке. Покрашенные соски ее упругих грудей слегка расплющивались при каждом вздохе, упираясь в винил.

— Мне здесь нравится. Я еще никогда не бывала на яхтах днем. Позади нее послышались приближающиеся голоса.

— Никто не хочет сорокавосьмиградусного?

— Я никак не могу найти музыки. Почему здесь нет?..

— Сесил, есть у тебя еще этот золотой порошок?

— Мы поднялись выше атмосферы, глупая, и электромагнитные волны не доходят до нас. Кроме того, мы движемся слишком быстро... Че Онг повернулась к ним.

— О, Сесил, где же этот восхитительный золотой порошок? Принс, Лок, вы обязательно должны попробовать! Сесил — сын мэра...

— Губернатора...

— ...одного из тех крошечных миров, о которых мы постоянно слышим и которые так далеко отсюда. У него есть золотой порошок, который собирают в трещинах скал. Ой, смотрите, он все вдыхает его и вдыхает!

Планета под ними начала вращаться.

— Смотри, Принс, ты вдыхаешь его, вот так: хха! И все, что ты видишь, окрашивается в восхитительные цвета, все, что ты слышишь, наполняется невыразимыми звуками, и мысли слегка разбегаются и лезут в промежутки между словами. Лок, вот...

— Посмотрите-ка на нее! — засмеялся Принс. — Он же ведет яхту в Париж!

— О! — воскликнула Че. — Это ему не повредит. Разве что мы долетим немножко быстрее, вот и все! Позади них послышался разговор:

— Где, она говорила, эта чертова вечеринка начинается?

— На Иль-Сент-Луис, в Париже.

— Где?

— В Париже, детка, в Париже! Мы приглашены на вечеринку в...

В середине пятого века византийский император Юлиан, устав от суматохи Ситэ де Пари (население которого, насчитывающее тогда окало тысячи человек, жило в шалашах из шкур, теснящихся вокруг построенного из камня и дерева храма Божьей Матери) удалился на небольшой островок.

В первой половине двадцатого века королева косметики, стремясь избежать претензий Правого Банка и эксцессов со стороны левых, основала здесь свой Париж Пиеда Терре, стены которого внутри с большим вкусом были увешаны сокровищами искусства — в то время, как на берегу, на месте деревянного храма, поднялись две башни знаменитого собора.

В конце тридцать второго века центральная улица острова была залита светом фонарей, боковые улочки были заполнены музыкальными, зоологическими, питейными и ковровыми лавочками, а в небе вспыхивал фейерверк. Иль-Сент-Луис принимал гостей Принса Реда.

— Сюда! Через этот мост!

Они миновали трапециевидный мост. Внизу блестела черная Сена. Деревья на острове роняли листву на каменные балюстрада. Украшенные скульптурами контрфорсы Нотр-Дам, освещенные прожекторами, вздымались над деревьями парка Ситэ.

— Никто не имеет права ступить на мой остров без маски! — крикнул Принс.

Они как раз дошли до середины моста, когда Принс, прыгнув к перилам, ухватился за перекладину и поднял руку в серебряной перчатке.

— Вы в гостях! Вы в гостях у Принса! Каждый надевает маску!

Шары фейерверка, красные и голубые, вспыхнули в темноте, осветив его лицо.

— Все это очень хорошо, — запротестовала Че, подбежав к перилам, — но если я надену маску, меня никто не узнает, Принс! А на студии сказали, что я могу идти только в том случае, если будет реклама!

Он подскочил к ней, схватил за руку и потащил вниз по ступеням. Там, на вешалке, поблескивали сотни масок, надевающихся на голову.

— У меня есть одна специально для тебя, Че! — он снял двухфутовую прозрачную крысиную голову. Уши окаймлены белым мехом, брови усеяны золотыми блестками, драгоценные камни подрагивали на кончиках проволочных усов.

— Какая прелесть! — завизжала Че, когда Принс нахлобучил маску ей на голову.

Сквозь прозрачную морду было видно, как на ее собственном нежном зеленоглазом лице расплылась улыбка.