Джон Варли - Тысячелетие

Я подтащила ее за ноги к Воротам, словно куль с вареной лапшой. Кто-то, высунув ладони, схватил ее за мокрые ступни и уволок. До встречи, радость моя! Ты хотела бы отправиться в далекое путешествие?

Ну вот, дело сделано. Я посидела немного на ее кровати, подождала, пока спадет возбуждение, а потом, сбросив туфли, взяла со стола сумочку. Там была початая пачка «Виргиния Слимз» и еще одна, нераскрытая. Я закурила четыре сигареты разом, сделала глубокую затяжку и растянулась на спине.

Во время перехватов редко выпадают такие перерывы. Часы показывали всего лишь восемь вечера. Рейс у Сондергард тоже вечером, только завтра. Мной внезапно овладели совсем неначальственные мысли. За окном простирался город по прозвищу Большое Яблоко, и мне захотелось отведать яблочного пюре.

Раздвинув шторы, я посмотрела вниз. Судя по всему, я находилась на третьем и последнем этаже одного из длинных новых (для 80-х) аэропортовских мотелей, чьи названия сливаются в памяти воедино, во что-то вроде «Сандерхилтон Ридженси Инн». Сам аэропорт мне узнать не удалось: то ли это был Ла Гардиа, то ли Айдлуайлд (пардон, Нью-Йоркский международный аэропорт имени Джона Фицджеральда Кеннеди). Прямо передо мной раскинулся торговый центр со стоянкой, запруженной предрождественскими покупателями. Через дорогу виднелась дискотека.

Я наблюдала за входящими и выходящими оттуда парочками и пыталась побороть хандру. Забуриться бы туда и проплясать всю эту сволочную ночь напролет! Кой черт меня дернул пойти в перехватчицы? Тоже мне, работа- толкать тележку по проходам скотного двора, именуемого самолетом!

Будь я помоложе, я и впрямь пошла бы на дискотеку. Но для руководителя операциями перехвата это было исключено. Такие вещи запрещались суровыми правилами безопасности. Риск должен быть сведен к минимуму, а одноногая парапрокаженная, прыгающая под музычку «Би Джиз», ни с какой стороны не вписывалась в категорию разумного риска. Что если меня собьет машина, когда я буду пересекать стоянку? Или сведут с ума рождественские аэропортовские гимны? Жива я или мертва, в своем уме или нет-для проекта Ворот это не так уж важно. Зато очень даже важно не дать возможности какому-нибудь костоправу из 80-х осмотреть мою бионическую ногу.

Поэтому я задернула штору.

Подняла телефонную трубку, заказала ужин в номер- и тут обнаружила, что у Сондергард почти нет наличности. Кредитных карточек было полно, но подписываться за нее на чеках я как-то не подготовилась. Пришлось залезть в собственный кошелек и вытащить оттуда зелененькие. Я проверила даты на парочке банкнот- лишняя предосторожность никогда не помешает- и даже провела по одной бумажке пальцем, чтобы убедиться, что краска высохла как следует.

Государственное казначейство ни в жизнь не обнаружит подделку.

Я уселась на кровати и в ожидании ужина почитала немного Библию Гидеона.[1] У этого Гидеона потрясное чувство юмора. Не верите-почитайте «Книгу Бытия».

Я совсем уже увязла в пучине генеалогий, когда наконец объявился коридорный и принес мне бифштекс с кровью, шесть банок «Бадвейзера» и пачку «Кэмел». Я закурила пару сигарет, врубила телевизор и принялась за бифштекс. Мясо оказалось пресным, как и вся пища двадцатого столетия. Я пошарила в шкафу, но в гостиницах уже перестали класть в шкафы таблетки от моли, так что пришлось заглотнуть ужин без приправы.

Поев, я приняла теплый душ и развалилась на кровати, шевеля босыми пальцами перед экраном.

Бог ты мой, да на кой мне дискотека! Я блаженствовала, наслаждаясь своим одиночеством. Посмотрела выпуск новостей и шоу Джонни Карсона, а напоследок картину «Кандидат» с Робертом Редфордом. Так бы и съела этого парня живьем! Я влюбилась в него еще со времен «Силача Кэссиди и крошки Санданс»- киношки, которую крутили на одном из перехваченных нами самолетов.

Ну что я могу сказать? На месте мистера Редфорда я бы поосторожнее выбирала себе рейсы. Попадись он мне в руки- и Шерман мигом отправится на свалку.

Проснулась я поздно. Даже и не упомню, когда в последний раз так высыпалась.

До вечера провела время в обществе телевизора, а потом пришла пора одеваться, вызывать такси и отправляться в аэропорт. Денек выдался чудесный. Над автострадой клубился такой густой углеводородный туман, что «Кэмел» я курила всего по одной штуке за раз.

Я, конечно, понимала, что мои восторги по поводу насыщенности воздуха не разделяет ни один житель Нью-Йорка, но так было даже лучше. Страдайте, вы, здоровые ублюдки!

В аэропорт я нарочно примчалась в последнюю минуту. Все прочие бортпроводники уже спешили к трапу. Мне удалось свести обмен приветствиями к минимуму: поскольку некоторые из членов экипажа знали Мари Сондергард, надо было соблюдать осторожность. Я пожаловалась на похмелье- никто не удивился. Очевидно, мне удалось не выйти из образа.

В начале полета я держалась от экипажа подальше, развив бурную деятельность по обслуживанию пассажиров и всем своим видом демонстрируя сугубую занятость, в результате чего поймала на себе несколько недоуменных взглядов. Сондергард, похоже, отнюдь не являлась гордостью «Панам». Но это было не так уж важно. По ходу дела я заменяла стюардесс одну за другой, как только в клозете среднего салона «боинга» на мгновение появлялись Ворота.

Это фокус нехитрый. Мои наручные часы снабжены индикатором, определяющим присутствие Ворот. Услышав писк индикатора, я шла в сортир, открывала дверь и звала кого-нибудь из стюардесс.

— Нет, ты только взгляни, какое свинство! — с отвращением восклицала я.

Они со всех ног бежали взглянуть на очередное безобразие, учиненное пассажирами в их владениях. (Бортпроводники презирают козлов ничуть не меньше, чем я.) Стоило стюардессе зайти в клозет, как я незамедлительно давала ей ногой под зад, и она улетала в Ворота, не успев даже вскрикнуть. А оттуда сразу появлялась замена.

Когда опустели обеденные подносы, мы начали испытанный гамбит прореживания.

Перехват можно проводить разными способами. Прореживание- один из лучших, и мы всегда им пользуемся, если есть возможность. В этом деле нам большую помощь оказывают киносеансы: когда в салоне погашен свет, люди почти не замечают, что творится кругом. Мы можем умыкнуть несколько десятков пассажиров, и их никто не хватится. Отправив в Ворота последнюю стюардессу, я оставила на посту у сортира среднего салона перехватчицу. При случае она позаботится о том, чтобы пассажиры, которым приспичило отлить, сделали это не ранее чем через пятьсот столетий.

Каждый перехват уникален, и каждый рождает свои проблемы.