Дж Макинтош - Страховой агент

Ничего нельзя было разглядеть, кроме огня и дыма. Часто мы шли прямо по жидкому огню - пылало масло или смола. Уверенность в своем костюме, которую я очень скоро ощутил - а весь костюм и даже сапоги сидели на мне удивительно удобно, - не могла заглушить ужас, преследующий меня. Спасало лишь ощущение, что все это происходит не на самом деле.

Самым ужасным впечатлением была гора костей. Я увидел ее в развалинах рухнувшего здания. Видимо, незадолго до кошмара здесь собралось множество людей. Они погибли одновременно: все скелеты лежали одной большой горой.

Только в этот момент я начал по-настоящему ненавидеть великанов. Кем нужно быть, чтобы знать о надвигающейся катастрофе и не попытаться предотвратить ее?

Сознание начало быстро возвращаться ко мне.

В самом центре бушующего огня был прохладный рай. Казалось, его отгораживало толстое стекло.

Но что я делаю в этом раю?

Грег привел меня сюда сквозь огонь - это я знал. Он собирался сорвать с меня костюм в том месте, где температура была особенно высокой - это я тоже знал. Однако я прошел сквозь огонь вслед за Грегом.

Тут, с некоторым удивлением, я заметил, что на мне остались лишь плавки. Костюм был снят. Он лежал на земле, рядом со мной. Теперь я понял, почему великаны старались надевать под костюм как можно меньше одежды. Костюмы должны были быть идеально теплоизолированы и совершенно не пропускать тепло внутрь.

Но даже великаны не сумели добиться конструкции, которая не пропускала бы тепло внутрь, но зато выпускала его наружу. Получалось, что ты плавишься в своем собственном тепле.

Я огляделся по сторонам.

Нас окружала довольно большая полусфера, вне пределов которой бесновалось пламя. Под ногами была ровная обожженная земля. Я заметил несколько камней, но обломков зданий не было видно. Мы с Грегом находились рядом с каким-то странным устройством, располагающимся в самом центре полусферы. Высота его достигала пятнадцати футов, а материал, из которого оно было сделано, казался гладким, как лед. Материал слегка серебрился, что наводило на мысль о металле, а прозрачность предполагала стекло или пластик.

Воздух здесь был чистым, запаха дыма и гари совсем не чувствовалось. Слабым ветерком веяло из центра стасиса - у меня не было сомнений, что это и был тот самый таинственный стасис, о котором они говорили.

- Мы в Грин Виллидже, - заговорил Грег. - По чистой случайности, здесь находятся двое людей, с которыми ты знаком...

- Почему ты меня не убил? - прохрипел я. Никакой благодарности я к нему не испытывал.

- Успеется, - оскалился он. - Без этой штуки ты погибнешь. - Он наклонился и поднял лежащий рядом со мной костюм. - Без костюма ты не сможешь выйти отсюда.

И все же я уловил в его поведении какую-то неуверенность.

Мне становилось все лучше, и я спросил:

- Я не вхожу в список жертв? Ты не можешь меня убить? Карты легли иначе?

- Не существует такого понятия, как список жертв, -парировал он. Однако на этот раз он не стал смеяться. - Если я решу, что ты должен умереть, так оно и будет.

Грег больше не желал разговаривать. Он отвернулся и подошел к самому краю купола. А потом, не обернувшись, вышел наружу. Невидимая стена вспыхнула, но не оказала никакого сопротивления.

Затем я заметил, что, хотя внутри стасиса нет ни жары, ни дыма, все звуки пожара доходят сюда - шипение, потрескивание, бульканье, скрежет и рев...

А потом я услышал чей-то голос. Нет, не чей-то, а... Джоты:

- Просыпайся, черт тебя побери, - говорил Джота. - Просыпайся, дорогая кузина. Какой смысл лежать здесь, посреди этого кошмара? Просыпайся, маленькая красотка, пора заняться чем-нибудь полезным...

Дина? Здесь? Дина лежала на спине и крепко спала, а Джота стоял рядом с ней на коленях, спиной ко мне.

Он встряхнул ее, сначала осторожно, а потом более энергично.

- С тобой все в порядке, если не считать того, о чем никто говорить не будет. Пора просыпаться. Просыпаться и...

Такого не услышишь и от бродяги. Это была не просто грубость. Нет, это были разнообразные, изощренные непристойности, на которые Джота был большим мастером.

В другой ситуации я бы просто подивился такому красноречию. Но девушка, лежащая на земле, была моей сестрой Диной.

Мерзавца не волновало ни то, что она спала, и спала каким-то неестественным сном, ни то, что Дина по своему развитию была ребенком...

Джотой всегда владела лишь одна идея. Я вспомнил, как Дина медленно спускалась по ступенькам нашего дома - наверное, именно в этот момент Джота решил, что ее время пришло...

Оцепенение прошло. Я подскочил к Джоте и лягнул его под ребра.

- Джота, - сказал я, - если ты еще раз прикоснешься к ней, я убью тебя.

Он повернул ко мне голову. И когда я увидел его лицо, мне стало ясно, что передо мной не человек.

Страсть и похоть заставляют некоторых из нас обманывать своих ближних. Но лишь совсем немногих похоть превращает в животных, как Джоту.

Если ему случится убить - он готов.

Если женщина умрет, сразу или потом, - не имеет значения.

Если эта женщина была замужем и ее жизнь, как и жизнь других, будет навсегда испорчена уже через несколько мгновений после этого, - ну а Джоте-то что?

Если это был слабоумный ребенок, его кузина, которая благополучно проспала всю катастрофу, - какое право она имела спать, если он хотел ее?

- Вэл. - Больше он так ничего и не сказал, но все его чувства ясно читались на лице. Сначала была досада, потом - гнев, когда Джота сообразил, что в моем присутствии у него ничего не выйдет. А потом... страх?

Мой кулак, который воткнулся в его челюсть без особого умения, но с достаточной силой, заставил его сделать выбор. От своих намерений придется отказаться. Предстоит драка. Другого выбора у него не было.

Однако он сделал попытку договориться. Вскочив на ноги, он отступил назад и начал примирительно:

- Вэл, давай подойдем к этому разумно... Я подскочил к нему и ударил в зубы - брызнула кровь. Джота понял, что переговоры закончены, и широко размахнулся. Я перехватил его руку и легко бросил его через бедро.

Однажды, когда мне было пятнадцать лет, в Шатли проходили соревнования по борьбе. На меня они произвели большое впечатление, однако не само зрелище, а тот факт, что можно без особых усилий, зная приемы, одолеть людей гораздо более тяжелых, чем ты сам. Тогда-то я и начал заниматься борьбой.

Я так и не стал настоящим мастером. Однако по сравнению с Джотой я был чемпионом мира. Я мог бросить его на землю, не прикладывая особых усилий, а он не имел ни малейшего представления о том, как правильно падать. Вместо того чтобы катиться в направлении броска, он всякий раз с глухим стуком тяжело плюхался на землю.