Робин Кук - Мозг

— Меня это предложение устраивает. Как насчет обещанного тобой романтического свидания в кафетерии? У меня мало времени, мне нужно возвращаться к томографу.

— Сию минуту я не могу уйти, — произнес Филипс извиняющимся тоном. — Он помнил, что звал на ленч, и не хотел разочаровывать ее. — Эта вещь меня совершенно взволновала.

— О'кей. А я пойду проглочу сэндвич. Тебе захватить что-нибудь?

— Нет, спасибо. Он увидел, что выходной принтер ожил.

— Я так рада, что твое исследование идет успешно, — сказала она уже у двери. — Я ведь знаю, как это для тебя важно. И она ушла.

Как только принтер замолчал, Филипс вынул лист. Как и в первый раз, сообщение было очень полным, и, к радости Филипса, компьютер вновь отметил изменение плотности и рекомендовал сделать дополнительные снимки под разными углами, а также еще одну томограмму.

Откинув голову назад, Филипс от возбуждения завопил и забарабанил по столу. Несколько снимков Лизы Марино выпали из зажимов и соскользнули с экрана. Филипс обернулся и, наклонившись, чтобы их поднять, заметил Хелен Уокер. Она стояла у двери и смотрела на него, как на сумасшедшего.

— У вас все в порядке, доктор Филипс?

— Безусловно, — ответил Мартин, поднимая снимки и чувствуя, что лицо его краснеет. — Я в полном порядке. Только немного возбужден. А вы разве не пошли завтракать?

— Я сходила. И принесла сэндвич, — съем у себя за столом.

— А как насчет того, чтобы соединить меня с Вильямом Майклзом?

Хелен кивнула и исчезла. Филипс вновь закрепил снимки. Глядя на мелкие белые крапинки, он раздумывал, что это может означать. На кальций они не похожи и не имеют ориентации, напоминающей кровеносные сосуды.

Неизвестно, как определить, располагаются ли они в сером веществе или в клеточной зоне — коре, или же находятся в белом веществе волокнистого слоя мозга.

Зазвонил телефон, Филипс дотянулся и взял трубку. Это был Майклз.

Филипс не скрывал своего восхищения, описывая чрезвычайно успешную работу программы. Он сообщил, что программа смогла уловить изменение плотности, которого раньше не замечали. Он говорил настолько быстро, что Майклзу пришлось просить его немного притормозить.

— Ну что, я рад, что она работает так, как мы ожидали, — вставил Майклз, когда Мартин, наконец, умолк.

— Как ожидали? Это больше, чем я когда-либо надеялся!

— Отлично, — сказал Майклз, — а сколько ты прогнал старых снимков?

— Практически только один, — признался Мартин. — Я прогнал два, но оба принадлежали одному пациенту.

— Ты прогнал только два снимка? — разочаровался Майклз. — Надеюсь, ты не перетрудился.

— Ну ладно, ладно. К сожалению, у меня днем выкраивается очень мало времени на нашу работу.

Майклз сказал, что понимает, но умолял Филипса пробовать программу на всех снимках черепа, проработанных в течение последних нескольких лет, а не увлекаться одним положительным результатом. Майклз снова нажимал на то, что на этом этапе их работы самым важным делом было устранение ошибочных отрицательных результатов.

Мартин продолжал слушать, но не мог при этом не рассматривать тончайшие изменения плотности на снимке Лизы Марино. Он знал о ее припадках, и в его мозгу исследователя почти сразу возник вопрос, нет ли связи между припадками и этими еле заметными особенностями. Возможно, это отражение некоторого диффузного неврологического заболевания.

После разговора с Майклзом на Филипса нахлынула новая волна возбуждения. Он вспомнил, что в предварительном диагнозе Лизы Марино числился множественный склероз. Что если он натолкнулся на радиологический диагноз этой болезни? Это была бы фантастическая находка. Врачи много лет ищут лабораторный диагноз множественного склероза. Нужны еще снимки и новая томограмма Лизы Марино. Получить их нелегко — ее только что оперировали, и требуется разрешение Маннергейма. Но Маннергейм сам исследователь, и нужно обратиться к нему напрямую.

Через дверь он крикнул Хелен, чтобы она соединила его с нейрохирургом, и вновь обратился к снимку Лизы Марино. В радиологии эти изменения плотности называются сетчатыми, хотя линии располагаются скорее параллельно одна другой, чем сеткой. Мартин посмотрел через лупу и задался вопросом, не связана ли наблюдаемая структура с расположением нервных волокон. Этого не может быть — для получения снимков черепа используются относительно жесткие рентгеновские лучи. Течение мыслей нарушил телефон.

Звонил Маннергейм.

Мартин начал разговор с обычных любезностей, обходя недавний эпизод со снимками в операционной. В общении с Маннергеймом всегда лучше забывать о таких столкновениях. Хирург был странно молчалив, и Мартин продолжил, пояснив, что звонит в связи с тем, что отметил необычные изменения плотности на снимках Лизы Марино.

— Мне кажется, эти изменения неплохо бы исследовать, поэтому я хочу сделать дополнительные снимки и еще одну томограмму, как только позволит состояние пациентки. Естественно, если вы согласны.

Последовало неловкое молчание. Только Филипс был готов заговорить, как Маннергейм злобно прорычал:

— Это что, такая шутка? Если так, то очень неудачная.

— Я не шучу, — опешил Мартин.

— Послушайте! — еще громче заорал Маннергейм. Радиология немного запоздала со своими снимками. Господи!

Раздался щелчок, а затем гудки. Похоже, эгоцентрические выходки Маннергейма достигли новых высот. Мартин в задумчивости повесил трубку. Не стоит давать волю чувствам; кроме того, можно зайти с другой стороны.

Известно, что Маннергейм не очень следит за своими послеоперационными больными, и за повседневную заботу о них отвечает Ньюмен, старший стажер.

Мартин решил связаться с Ньюменом и выяснить, лежит ли девушка еще в послеоперационной палате.

— Ньюмен? — переспросила дежурная операционного отделения. — Он недавно ушел.

— Надо же! — расстроился Филипс. Он переложил трубку к другому уху. — А скажите, Лиза Марина еще в послеоперационной палате?

— Нет, — ответила дежурная. — К несчастью, она не выжила.

— Не выжила? — Филипсу вдруг стало понятно поведение Маннергейма.

— Скончалась на столе, — сообщила сестра. — Трагедия, особенно если учесть, что у Маннергейма она шла первой.

Мартин вновь обратился к статоскопу. На месте снимков Лизы Марино ему виделось ее лицо, как оно выглядело этим утром в предоперационном помещении. Вспомнилась птичка без перьев. Он начал расстраиваться и с усилием переключил внимание на снимки. Что еще можно выяснить? Внезапно Мартин слез с табурета. Нужно просмотреть карту Лизы Марино, нужно попробовать установить связь между картиной на снимке и какими-нибудь признаками и симптомами множественного склероза в результатах неврологического обследования Лизы Марино. Это не заменит новых снимков, но хоть что-то будет.