Александр Абрамов - Время против времени

— Штучки Мердока.

— А может быть, инициатива Пасквы?

— Кто ты для Пасквы? Не миллионер, не игрок и не сыщик. В общем, человек неопасный.

— Я видел, где и куда сгружались слитки.

— Никто не заметил, да многие и не знали, что в ящиках серебро.

В дыму и гомоне никто и не замечает, как от входа к центру зала проходят двое с полицейскими автоматами. Идущий впереди — почти двухметрового роста, в застиранной клетчатой рубахе, с черным платком, закрывающим лицо до глаз. Второй — с открытым лицом, лишь старенькая студенческая каскетка нахлобучена на лоб.

— Луи Ренье, — тихо говорит Мартин. — Тот, кто сзади.

Высокий с завязанным лицом подымает автомат, прижимая его к бедру, и кричит на весь зал:

— Получай, Бидо!

И продолжает реплику автоматной очередью. Но одним мгновением раньше, чем кто-либо мог это понять или предвидеть, происходит нечто совсем неожиданное. Шедший сзади Луи Ренье, держа автомат за дуло, бьет прикладом по рукам стрелявшего, и очередь прошла под столом по ногам сидевших за картами. Стрелявший повернулся, и ударом тяжелого башмака свалил молодого человека на пол, и тут же полоснул по столику второй очередью. Третья ударила в грудь пытавшемуся подняться Луи.

Все это происходит буквально за две-три секунды. Стрелявший обводит автоматом по залу и говорит:

— Сидеть смирно. Мои люди у входа. Все здесь на мушке. Кто двинетсясрежут.

Затем так же быстро, не снимая платка с лица, он нагибается и шарит в карманах Луи. Или кладет что-то, или берет, не вижу.

Никто не двигается. Мартин замечает вполголоса:

— Я узнал его.

— Кто?

— Наш друг Пасква. Под платком у него борода. Не ошибешься.

Стрелявший тем временем скрывается за дверью. Все сидят, как приклеенные к стульям. Только я тут же бросаюсь к Луи, лежащему на полу в трех шагах от меня. Это действительно Ренье. Грудь его пробита тремя или четырьмя пулями. Крови немного, но смерть очевидна. Я лишь успеваю засунуть руку в карман, заинтересовавший убийцу, и изъять из него сложенный вчетверо лист бумаги.

— Убит? — спрашивает меня подбежавший юный официант, пытаясь поднять Луи.

— Не трогай. Мертв. Зови полицию, да поскорее.

Юноша, торопливо вытирая запачканные кровью руки о фартук, срывается с места. Столик с убитыми окружают завсегдатаи кабака. Слышатся голоса.

— Это Бидо со своей тройкой.

— «Джентльменские» сборщики голосов.

— Говорят, так. А кто им платит? Рондельцы или церковники?

Я стою над телом Луи, чувствуя боль в сердце. Словно кто-то проткнул его длинной булавкой. Стенокардия? Нет, смесь горечи, жалости и душевной муки: ведь это мы послали парня на верную смерть.

Мне очень хочется достать листок, спрятанный у меня под бортом сюртука, но я понимаю, что сейчас этого делать нельзя. Уже входит в зал за мальчишкой-официантом рослый полисмен с нашивкой сержанта на темно-зеленом мундире в сопровождении двух рядовых полицейских.

— Все видели убийство? — спрашивает сержант у собравшихся вокруг столика.

— Я со времени начала стрельбы ничего не видел, — нехотя говорит один.

— Дымно здесь, — говорит другой. — Я поодаль сидел.

— А этого кто убил? — Палец сержанта обращен к телу Луи.

— Он же и убил, — заявляет мальчишка-официант.

— Кто подтвердит слова свидетеля? — спрашивает сержант.

Все молчат, мнутся: неохота же тащиться в участок.

Я показываю сержанту свою служебную карточку:

— Полностью подтверждаю слова свидетеля. Все именно так и было.

— И я, — добавляет Мартин.

Сержант козыряет и записывает наши имена и должности. А Мартину говорит, уверенный в своем полицейском всесилие:

— Ни строки в газету без разрешения инспектора.

Вероятно, он заботится о репутации заведения. Может быть, даже состоит на жалованье у его хозяев. Мне это, в общем, безразлично, но полицейскую самоуверенность его я быстро сбиваю.

— Передайте инспектору, сержант, чтобы о случившемся было немедленно доложено главному комиссару Бойлю. Я буду у него и повторю свои показания.

— А я все-таки узнал его, — цедит сквозь зубы Мартин.

— Значит, он?

— Кто же еще? Пасква, конечно.

Я вспоминаю о листке, который вынул из кармана убитого.

— Я тебе кое-что покажу, когда вернемся в отель, — говорю я, оставляя сдачу официанту.

— Спасибо, мсье Ано, — говорит он.

— Откуда ты меня знаешь?

— А я служил в отеле «Омон».

Он нагибается ко мне, словно хочет что-то прибавить.

— Ты еще не все сказал мне, приятель? — спрашиваю я.

— Да, мсье Ано, — шепчет он. — Я видел, как убийца положил что-то в карман этому парню и как вы потом что-то оттуда вынули. Должен ли я об этом молчать или нет?

— Пока молчи, — говорю я. — Может быть, это и хорошо, что ты все видел. Вдруг мне понадобится свидетель?

— Что он сказал тебе? — спрашивает Мартин.

— Узнаешь в отеле. Я сам пока еще не все понял.

Глава ХII

МЫ НАЧИНАЕМ ПОИСК

Мы снова в отеле. Мартину очень хочется, чтобы разговор начал я, а не он. Ведь это я обещал рассказать недосказанное в «Аполло». А я сам еще не прочел, хотя и догадывался, что было написано в спрятанном мною листке. Я вынимаю его — сложенный вчетверо, сильно помятый, но такой знакомый листок, вернее, лист гербовой бумаги, развертываю его и, не прочтя, вскрикиваю:

— Так я и думал!

У меня в руках написанное мною за подписью Стила и с печатью сенатора письмо директора избирательных популистских компаний, рекомендующее историка Питера Селби для работы в партийном архиве. Все сразу становится ясно: и зачем было украдено это письмо и для чего оно попало в руки убийцы.

— Почему оно у тебя? — спрашивает Мартин.

— Потому, что я взял его в кармане Луи Ренье. Помнишь, Пасква нагнулся к нему, уже мертвому, и сунул это письмо в карман его куртки.

— Ничего не понимаю. Смысла не понимаю, — стонет Мартин.

— Попробуем понять, — размышляю я вслух. — Пит отдал рекомендацию Жанвье. Тот прочитал и вернул ее Питу. Что за сим последовало, известно. Письмо купили и подбросили убитому.

Мартин все еще не понимает.

— Зачем? Луи Репье не Пит Селби.

— А планы Мердока не учитываешь?

— При чем здесь Мердок? — горячится Мартин. — Ему был нужен чистый лист с подписью Стила, а не рекомендация какому-то Питеру Селби.

— Тогда она была ему не нужна.

— А теперь понадобилась?

— Тогда он еще не был кандидатом в сенаторы. А сейчас, Дон, он уже ищет любые средства борьбы с популистами, потому что у них большинство. Тут все годится: и шантаж и убийства. О шантаже ты знаешь. А убийство мы только что видели. Документ за подписью Стила, который могли найти полицейские в кармане Луи Ренье, крупно бы скомпрометировал популистов.