Андрей Балабуха - Нептунова арфа (с сокращениями)

- Значит...

- Значит, вот что. - Будучи прирожденным администратором, талант которого в конце концов и привел Левандовского на Гайотиду, он привык решать все быстро и окончательно. - Значит, вот что. У нас на верфях Генуи размещено несколько заказов. Вот вы и отправитесь туда в командировку. Так мне будет проще оформить вам документы. А за девять дней - на больший срок командировку я дать не могу - вы сумеете пару раз выбраться на верфи.

- Конечно, - подтвердил Захаров. - Но...

- Большего от вас и не требуется. Думаю, такое злоупотребление командировочным фондом мне простится.

- Да, - сказал Захаров, вставая. - Спасибо.

- Это вам спасибо, Матвей Петрович. Я не думал о таком варианте, но теперь... Иначе, пожалуй, было бы просто нельзя. Документы вам подготовят к утру - конвертоплан уходит в час, так что это мы успеем.

- Добро, - сказал Захаров. - Разрешите идти?

Левандовский улыбнулся.

- Идите, идите, Матвей Петрович. Отдохните, выглядите вы, честно говоря, не ах, а завтра часов этак... - он прикинул, - в одиннадцать зайдите ко мне.

Когда Захаров вышел, Левандовскому показалось на миг, что в кабинете стало слишком пусто. Он вернулся к столу, сел в кресло-вертушку и вдавил клавишу селектора:

- Бетка, скомандуй, чтобы к утру были документы Захарову - он летит в Геную. Билеты, визы... Сама знаешь. И разыщи-ка мне, пожалуйста, командира патрулей. Ему тоже нужны будут документы - он полетит в Прагу...

9

Всплытием явно никто не управлял: "Дип-Вью" стремительно шел вертикально вверх, и Зададаев напряженно следил за белой точкой на экране гидролокатора, - казалось, аппарат неизбежно должен удариться о днище "Руслана". Очевидно, так показалось не только ему, - на самых малых оборотах "Руслан" задним ходом отработал полтора-два кабельтова. Зададаев улыбнулся: у кого-то на мостике сдали нервы... Уж что-что, а позици "Руслана" была определена правильно. Зададаев выбирал ее сам, а делом своим он занимался не первый год. Не успела еще белоснежная громада судна окончательно остановиться, как впереди, в трети мили по курсу, показалс "Дип-Вью". Как это обычно бывает при аварийном всплытии, аппарат вырвалс из моря, словно пробка из бутылки шампанского. Сверкнув на солнце стеклянными гранями и металлическими полосами решетки, он взлетел метров на пять в воздух, а потом с грохотом рухнул в воду, взметнув гигантский фонтан брызг. Тотчас к месту его падения рванулся катер, уже спущенный с "Руслана". Переваливая разбегавшиеся концентрические волны, катер обнажал то сверкающий диск винта, то ярко-красное днище - от форштевня до самых боковых килей. На носу катера, держась за леер, стоял матрос с багром.

Зададаев снова посмотрел на экран гидролокатора: "Марта" медленно, по спирали поднималась к поверхности. С ней тоже явно все было в порядке. Зададаев облегченно вздохнул. По крайней мере, все целы, подумал он, и перевел взгляд на пульт баролифта. Там перемигивались разноцветные огоньки контрольных лампочек, и в такт их коротким вспышкам оператор перебрасывал рычажки квитанционных тумблеров. Зададаев проследил его движения: донный люк задраен, остается убрать амортизаторы, и через минуту-другую можно начинать подъем. Собственно, операцию можно считать законченной.

- Изображение, - негромко сказал Зададаев.

Над пультом вспыхнул маленький экран внутренней связи. Аракелов сидел на диване, сгорбившись и опустив голову на руки. Потом он выпрямился и стал медленно снимать моноласт.

- Поднимайте, - скомандовал Зададаев и вышел из пультовой. После ее полумрака яркий солнечный свет показался болезненно-ослепительным, и с минуту Зададаев стоял, щурясь и ожидая, пока привыкнут глаза. Потом он закурил и неторопливо поднялся на мостик.

Капитан прохаживался по крылу мостика, как пантера по клетке, и выражение его лица не обещало ничего хорошего. Зададаев про себя от души порадовался этому. Конечно, и ему самому не поздоровится - за все подводные работы отвечает именно он. Но... Ему не привыкать, Аракелова он прикроет, а вот тому, в "Марте"... Это хорошо, что Ягуарыч завелся, подумал он, Достанется кое-кому на орехи... Собственно, капитана звали просто Виктором Егоровичем, но прозвище Ягуарыч, которое он вполне оправдывал, укрепилось за ним давно и прочно.

Зададаев подошел к ограждению мостика. "Марта" уже всплыла на поверхность и теперь медленно огибала "Руслан", направляясь к слипу.

- Что ж, - сказал Зададаев, - вот, похоже, и все. Операция закончена.

- Для кого закончена, а для кого и нет, - отозвался капитан голосом, не обещавшим водителю "Марты" ничего хорошего.

- Да, - согласился Зададаев, - за такое гнать надо. В три шеи.

- И погоню, - рыкнул Ягуарыч. - Как пить дать. За судно и дисциплину на нем отвечаю я.

- Ну, сейчас отвечать придется кому-то другому, - улыбнулся Зададаев.

Ягуарыч только засопел. Такой реакцией Зададаев остался вполне доволен: она обещала взрыв мегатонн этак на тридцать.

- Я пойду встречу духа.

- Естественно, - не слишком любезно отозвался капитан, но Зададаев не обратил на это внимания.

- Добро, - сказал он и повернулся, чтобы уйти.

- Он тоже хорош, твой дух... - проворчал капитан. И хотя ворчание на этот раз было довольно миролюбивым, Зададаев мгновенно ощетинился:

- Совершенно верно, хорош. И когда он вытащил измерители течений, вы, помнится, были того же мнения.

Пару месяцев тому назад эта история наделала немало шума на "Руслане". Работы на очередной станции уже сворачивались, когда с борта вертолета, собиравшего буйковые регистраторы, сообщили о потере связки из семи измерителей течения. Полипропиленовый трос, которым они крепились к бую, оборвался, и приборы ушли на дно, на четырехкилометровую глубину. Не говоря уже о том, что измерители течений - игрушки достаточно дорогие, вместе с ними ушла и накопленная за шесть суток информация. А самое главное - ставилась под удар вся последующая работа: их комплект был на "Руслане" единственным. Пока доставят новые, пройдет минимум недели две это при самом благоприятном стечении обстоятельств. В целом - ситуаци невеселая.

Аракелов в это время уже закончил работы по программе станции и готовился к подъему на борт. Работал он на этот раз в горизонте три и пять-четыре ноль, то есть от трех с половиной до четырех километров глубины. Это решило дело: начальник экспедиции и капитан явились к Зададаеву и чуть ли не силой заставили его направить Аракелова на поиски пропавших измерителей. Сопротивлялся Зададаев не из окаянства: в принципе батиандр мог работать под водой без подъема на поверхность семьдесят два часа. Из них шестьдесят представляли собой нормальный рабочий цикл; еще шесть были резервными, а шесть последних только давали ему шанс спастись при какой-то катастрофической ситуации, не гарантируя от необратимых последствий по возвращении. Чтобы батиандр не забыл об этом, жидкий кристалл на цифровом табло его часов постоянно менял цвет: зеленый сперва, к концу рабочего цикла он постепенно желтел, а потом начинал полыхать тревожным багровым светом. В жаргоне глубинников прочно обосновались термины зеленое, желтое и красное время.