Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуждение Каменного Бога

Два Сокола скорбно вздохнул. Выжидательное выражение исчезло с лица О’Брайена.

— О нет, — простонал он. — Только не говори, что старая добрая ирландская картошка...

Два Сокола кивнул:

— Происходит из южноамериканских Анд.

О’Брайен выругался:

— Что за адский мир! Табака нет! Индейки праздничной нет! Картофеля, Господи, и того нет!

Два Сокола усмехнулся:

— Ну, ты можешь быть доволен одним: здесь нет сифилиса. Но, зная твое легкомыслие, советую поостеречься, а то быстро подцепишь триппер.

— Сейчас это меня меньше всего волнует.

О’Брайен закрыл глаза и тотчас же захрапел. Два Сокола хотел обсудить с ним планы на вечер, но решил, что беседу можно и отложить. Сон для О’Брайена был важнее. Да и что им оставалось делать, как не гадать и ждать?

ГЛАВА 8

Полночь приближалась мучительно медленно. В сумасшедшем доме было тихо, только доносился издалека гром канонады. В комнате летчиков было лишь одно окошко под самым потолком. Обитая железом дверь из толстых дубовых досок запиралась снаружи. Доктор Тархе предоставлял полную свободу своим тихим пациентам днем, но он же заботился и о том, чтобы ночью они оставались в своих палатах.

Через толстую дверь глухо донесся бой стоявших в коридоре больших часов. Два Сокола насчитал двадцать четыре удара. Полночь.

Маленькое сдвижное окошечко в двери открылось, и от щелчка Два Сокола едва не вздрогнул. Из-под полуопущенных век он увидел в отверстии огонек керосиновой лампы и широкое скуластое лицо санитара Кайсехты — тот по ночам делал обход. Как только окошечко закрылось, Два Сокола поднялся с постели и потряс О’Брайена за плечо. Тот вскочил.

— Ты думал, я буду спать в такую ночь?

Оба были уже одеты. Теперь им опять ничего не оставалось делать, как ждать. Два Сокола мечтал о своих пистолетах. Тархе сказал, что тайная полиция, немного подержав их у себя и изучив, передала их ему. Врач держал оружие в сейфе, в своем кабинете. Пилот тогда еще удивился, почему никто не счел автоматический пистолет подтверждением его рассказа— ничего подобного в этом мире не придумали. Но пистолеты вернули Тархе без единого вопроса. Очевидно, здешние полицейские страдали острым отсутствием фантазии и решили, что псих сам соорудил оружие в приступе бреда.

Два Сокола и О’Брайен молча сидели на кроватях. Долго ждать им не пришлось. Из коридора донесся тут же прервавшийся сдавленный вскрик, шаги, потом кто-то, звеня ключами, отпер замок и сдвинул засов. Два Сокола вскочил, не зная, что их ждет: спасение или смерть от пули. За дверью стояли шестеро мужчин в масках, одетые как местные бедняки. Двое сжимали в руках револьверы, двое — винтовки, а еще двое — ножи.

— Вы Два Сокола и О’Брайен? — басовито спросил один из них. По-ирокезски он говорил с сильным акцентом.

Два Сокола кивнул.

— Дайте нам оружие, — потребовал он. — Револьвер или хотя бы нож.

— Вам оно не понадобится.

— В сейфе лежат мои пистолеты, — заявил Два Сокола. — Один из них — скорострельный. Эта система оружия увеличит огневую мощь вашей армии. Мне он нужен как модель.

— У нас нет времени вскрывать сейф, — поколебавшись, ответил говоривший. — И нечем его вскрыть.

— Я помню комбинацию, — ответил Два Сокола. — Я смотрел, как Тархе открывает его. Доктор довольно рассеян.

— Ладно. Только быстрее, у нас мало времени.

Двое побежали вперед, чтобы охранять вход. Басовитый жестом приказал следовать за ним. В конце коридора в луже крови лежал тот, кто крикнул — санитар Кайсехта. Череп его был раскроен, смуглая кожа уже посинела.

— Зачем эти сучьи дети его убили? — шепотом возмутился О’Брайен. — Бедняга! Я не понимал ни слова из всего того, что он мне рассказывал, но ему удавалось меня рассмешить. Хороший был парень.

— Не болтайте! — оборвал его Басовитый.

Они прошли через столовую и добрались до кабинета Тархе. Два Сокола отодвинул картину, под которой прятался сейф, при свете фонарика набрал нужную комбинацию акхайвийских букв на циферблате, и дверца распахнулась. Внутри в картонной коробочке лежали его пистолеты — автомат и двуствольный.

Басовитый требовательно протянул руку, и Два Сокола неохотно отдал ему оружие. Что ж, следовало ожидать, что блодландцы вряд ли выпустят из рук свое новое приобретение.

Они спустились по лестнице и направились к главному выходу. Двое с винтовками, шедшие впереди, сообщили, что дорога свободна. Два Сокола с О’Брайеном вместе с остальными блодландцами вышли через портик наружу. Город у подножия холма скрывала темнота. Только кое-где полыхали не потушенные еще пожары. Луна пряталась за облаками.

Они двинулись по широкой лестнице к двум локомобилям, поджидавшим за кустами на подъездной площадке. Но как только двое сопровождающих оказались внизу, в кустарнике что-то блеснуло, и ночную тишину разорвал звук выстрелов. Два Сокола сбил О’Брайена с ног, бросился на землю сам и покатился по ступенькам вниз.

От удара о землю у него перехватило дыхание. Оказавшись в кустах, обрамляющих портик, он огляделся. Впереди продолжали стрелять. Один из блодландцев неподвижно лежал у подножия лестницы, другой вел ответный огонь, прикрываясь телом товарища. Два Сокола предположил, что нападавшие — перкунишанские агенты. Видимо, им пришла в голову та же идея, что и  блодландцам, но чуть позже.

Наверху кто-то вскрикнул, и через секунду грузное тело рухнуло на землю рядом с пилотом. Остальные блодландцы отстреливались, укрывшись за обрамлением портика и кустарником внизу. Один перкунишанин упал; остальные отступили к машинам блодландцев. В окнах больницы зажигались огни, превращая в мишени тех, кто стрелял с портика. Один из блодландцев хрюкнул и повис на перилах. Его револьвер упал на землю недалеко от американца. Перестал стрелять еще один агент.

Два Сокола подобрал револьвер и, покинув относительную безопасность своего укрытия, подполз к убитому стрелку. Прикрываясь его телом, пилот обыскал карманы мертвеца, найдя пару коробочек, открыл одну и нащупал внутри цилиндрики. У патронов были тканевые гильзы и медные капсюли.

Два Сокола на ощупь зарядил револьвер. Позади стонал и охал О’Брайен.

— Я ранен, — хрипел сержант. — Рука онемела. Я истекаю кровью!

— Не говори глупостей, — бросил Два Сокола. — Для тяжелораненого ты слишком громко орешь.

Вернувшись, он ощупал левое плечо О’Брайена. Ткань рубашки намокла от крови.

— Со мной все кончено, — бормотал О’Брайен. — С каждым ударом сердца из меня вытекает жизнь.