Игорь Чичилин - Из разноцветных миров

Ах, какое наслаждение! Вода! Вода мокрая! Да! Вот она мокрая вода! Ирв улыбался под водой и пил, пил воду. Он забыл о местных жителях, поднимал голову, чтобы вдохнуть, и потом снова погружался в воду и пил, и плескался. Вода, конечно, была не самая чистая в городском фонтане в центре города, но Ирву было все равно. Главное, что она… Какая? Мокрая! Ирв улыбался и плескался, и пил воду.

Глава IV

«И говорил он, но никто не понял речей его. Лишь одна Дева помогла ему».

Так продолжалось какое-то время. Но наконец Ирв напился и наплескался, и приобрел свойство воды. Тогда он выпрямился и обернулся.

Горожане стояли вокруг, неподвижно и молча глядя на него.

— Привет, — улыбаясь, сказал им Ирв. — Как дела?

Они молчали.

— Что, не видели такого? — все улыбаясь, спросил Ирв.

Жители не отвечали и только молча смотрели на него. Ирв впервые видел их. Они были похожи на птиц и на ящериц одновременно. Верхняя часть лица была птичья, с чем-то вроде небольшого клюва вместо носа, а нижняя челюсть и шея, пожалуй, от ящериц. Впрочем, они были разные, насколько разные бывают и человеческие лица. Одежды скрывали их тела, но все же можно было видеть, что, как и обещал Пустынник, они были без перьев и на двух ногах. Первое впечатление было таким, что их лица с узкими лбами и маленькими глазами похожи на выражение лица задумавшегося идиота. Ирв отметил это про себя. Впрочем, совсем не обязательно, что это как-то говорило об их умственных способностях. Еще неизвестно, каким он видится им.

— Ну что, — сказал Ирв, — так и будем молчать? Я не кусаюсь, меня не нужно бояться.

Но было не похоже, чтобы они боялись его — на лицах не было страха. Хотя, кто их знает? Ирв подумал, что, видимо, нужно представиться.

— Я Ирв, — сказал он. — Я с Земли. А вы?

Но они все молчали.

— Господи! Ну скажите хоть что-нибудь. Неужели вас совсем не удивляет мое появление?

Никто не произносил ни слова и не двигался с места.

— Или я осквернил ваш священный фонтан? — Ирв улыбнулся. — Что ж, извините, я не нарочно.

Ирв вдруг почувствовал боль в животе. Жажда прошла, но теперь голод заявлял о себе. Вода в животе вдруг стала жесткой и острой.

— Ни у кого не найдется кусочка хлеба? — спросил он. — Или, может быть, ножки жареной индейки? Ломтик сыра? Или что там у вас?

Они молчали, глядя на него.

— Да скажите же хоть что-нибудь! — Ирв начинал терять терпение. — Я распинаюсь тут перед вами уже полночи. Неужели вам все равно? Думаете мне очень интересно было попадать в этот мир?

Они никак не реагировали на это.

— Или… может, вы вообще не говорите? — вдруг усомнился Ирв. — Или говорите, но по-своему, а я не слышу вас?

Он обвел их глазами. Жители были полны идиотской задумчивости и такого же упрямства в своем глазении на него.

— Я есть хочу, — сообщил он им. — У кого-нибудь будут предложения?

Но они все молчали, не отрывая глаз от него. Казалось, можно умереть с голоду под их взглядами, и они как раз задались такой целью — стоять и смотреть сколько нужно, хоть неделю, хоть месяц.

Ирв насупился, не представляя, что делать, и тоже молчал, уже не зная, что говорить. Вот тебе и инопланетянин, человек из другого мира. Надо же!

— Ну и городишко, — пробурчал Ирв. — Ну и мирок. Лучше бы меня съели пустынники.

— У тебя ведь есть Мерцающий Камень, — вдруг услышал он голос. — Что тебе еще нужно?

Ирв встрепенулся, глядя на того, кто сказал это. Вернее, на ту — голос был женский.

— Мерцающий Камень? — переспросил он, хотя догадался, что речь идет о Кристалле Мерцания.

— Да, в твоей сумке.

Говорившая была в плаще и капюшоне, ее лица совсем не было видно, и вообще ничего не было видно — плащ и капюшон полностью скрывали ее тело и голову.

— И что… — проговорил Ирв и осекся, у него перехватило дух от волнения. — Что мне делать с ним?

— А ты не знаешь?

Она говорила с легким акцентом, но странным, такого акцента Ирв никогда не слышал. Впрочем, что еще можно было ожидать?

— Нет. Хотя… Может быть, кто-нибудь купит его у меня?

— Купит? — она усмехнулась. — Вот уж вряд ли. Здесь никто не захочет купить Мерцающий Камень.

— Да? Почему? — спросил Ирв.

— Если ты хочешь избавиться от него, — продолжала она, не обращая внимания на его вопрос, — то можешь просто его выбросить. А продавать Мерцающий Камень — совершенно бессмысленное и глупое занятие.

Некоторые жители смотрели на говорившую, некоторые продолжали смотреть на Ирва, но все они также молчали, глядя на происходящее как бы со стороны, как на кино.

— Что же мне делать? — обескураженно проговорил Ирв. — Я хочу есть.

— Н-да? — она молчала секунду. — Ладно, — потом, вздохнув, произнесла она, — пошли. Сейчас все равно нет работы.

— Работы? — переспросил Ирв и последовал за той, что была в капюшоне.

Она повернулась и пошла, и Ирв поплелся за ней. Жители провожали их молчаливыми, безучастно любопытными взглядами.

Глава V

«И она дала ему кров и хлеб.

И узнал он мир и стал жить в нем».

«Ты как вода — ты всегдаПринимаешь форму того, с кем ты».

Она вывела его на одну из улиц, прилегавших к площади. Ирв догнал ее и пошел рядом.

— Мы идем к тебе домой? — спросил он.

Она не ответила.

— Кто ты? — немного погодя, задал он ей вопрос. — И откуда ты знаешь мой язык?

Ему показалось, что она улыбнулась, хотя под капюшоном совсем не было видно ее лица.

— Это долго рассказывать, — мягко проговорила она. — Ты все узнаешь в свое время. Думай о том, что тебе нравится, кто.

— Нравится? — не понял Ирв. — Зачем это?

Она промолчала. Потом свернула в один из переулков, Ирв следовал за ней. Они прошли еще немного, она остановилась перед дверью в заборе и открыла ее.

— Проходи, — сказала она Ирву, и сама прошла вперед.

Там был сад. Наверное, это так. Невиданные растения — деревья и цветы — росли там. И дом стоял посреди сада. Она провела Ирва по дорожке и зашла в дом. Ирв вошел следом за ней.

Что было там? Она зажгла свет, и Ирв увидел. Мягкие тона разноцветных шелков (или того, что выглядело как шелк). Они висели повсюду: на стенах, на окнах, посреди комнаты. Большие, от пола до потолка, и чуть прозрачные. Они колыхались, когда она проходила мимо них. Комната, казалось, была соткана из ветра, и словно бы облака парили в ней.