Тимоти Зан - Планета по имени Тигрис

– Ужасно знакомое лицо, но я в жизни не смог бы сказать почему. Она никогда не работала на моем факультете?

– Нет, она работала в кафе «Минутка» за пару кварталов отсюда.

Детектив не стал добавлять, что именно поэтому они с Тонио на этой неделе обошли все факультеты университета. Должен же был хоть кто-то знать эту женщину, а ее возможная клиентура была ничем не хуже других вариантов для поисков. Но Рамсден только покачал головой.

– Я не бывал в «Минутке» ни разу за последние пятнадцать лет, после того как пришел туда на следующий день после защиты докторской – у меня был грипп, и тамошняя обстановка мне показалась какой-то тошнотворной, и даже сейчас кажется. Вы уверены, что эта женщина никогда не работала здесь?

В душе Тирелла затеплилась робкая надежда. Если Рамсден попросту не вообразил себе, что где-то видел Мирабель Ориану, это могло стать первой зацепкой за последние пять недель.

– На сто процентов я этого гарантировать не могу, но мне нигде не попадалось указаний на университет.

Рамсден снял телефонную трубку и нажал кнопку.

– Мэри, проверьте, пожалуйста, нет ли в нашей базе данных некоей... – Он поднял взгляд, и Тирелл подсказал: – Мирибель Орианы. Лучше за последние десять лет. Да, давайте. Формы мы можем заполнить и позже. Спасибо.

Он повесил трубку.

– Мы узнаем результат через несколько минут, детектив. А пока мы ждем – я могу что-нибудь еще сделать для вас?

– Да, – ответил Тирелл, вытаскивая записную книжку. – Вы можете дать мне имена тех нескольких человек, которые, как вам кажется, похожи на подозреваемого.

Отчет секретарши прибыл несколько минут спустя: женщина по имени Мирибель Ориана никогда не работала на кафедре.

– Мэри сказала, что проверит заодно и центральный университетский архив – возможно, она работала где-нибудь еще в университете, – добавил Рамсден, повесив трубку.

– Спасибо, – сказал Тирелл. Наверняка это будет пустой тратой времени, но широкий диапазон поиска мог и оправдать затраченные усилия. – А пока что мне хотелось бы поговорить с теми людьми, чьи имена вы мне дали.

– Конечно, – кивнул тот, поднимаясь на ноги. – Собственно говоря, здесь из них работают только пятеро, остальные – просто мои друзья или коллеги. Но вы можете поговорить с теми четырьмя, которые сейчас на месте.

– А пятый что, болен? – спросил Тирелл, тоже вставая.

– В отпуске, – ответил Рамсден, провожая их с Тонио к двери. – Уехал седьмого июня и в ближайшие шесть месяцев не вернется.

Тирелл глянул на Тонио и увидел в его глазах отражение своей собственной заинтересованности. Седьмого июня, ровно за неделю до похищения... И уехал на шесть месяцев?

– Я вижу, вы здесь очень мягко относитесь к своим сотрудникам, – проговорил он как можно беспечнее.

– О, Мэтт Джарвис – особый случай, – улыбнулся Рамсден. – Он не брал ни дня отпуска чуть ли не все пять лет, и мы в конце концов решили, что это слишком. Знаете, правилами все же установлен определенный срок, который человек должен отдыхать. Кроме того, мы не можем рисковать, чтобы он заработал себе нервный срыв.

– Ни в коем случае, если речь идет о том самом Мэтью Джарвисе, – согласился Тирелл.

– О том самом, – сообщил тот с гордостью.

– Ты что, знаешь его, Стэн? – подал голос Тонио.

– Только понаслышке, – ответил Тирелл. – Он проделал огромную научную работу по исследованию телекинетических способностей. Это он составил тесты мозговой деятельности и обмена веществ, которые используются в ваших общинах для оценки Способностей у новеньких и предсказания времени наступления Перехода.

– Он также осуществил значительный сдвиг в понимании изменений, происходящих в железах при взрослении и Переходе, – добавил Рамсден. – Не говоря уже о его основополагающих работах, касающихся химических предпосылок изменения восприятия, заболеваний и дисфункций желез и гормональной терапии.

– Не удивительно, что у него не было времени на отпуск, – пробормотал Тонио.

– Надеюсь, хоть выходные-то у него были? – прибавил Тирелл, поддерживая его линию.

– О, насколько я понимаю, бывали такие субботы, когда можно было застать его лабораторию закрытой, – пожал плечами Рамсден. – Однако это случалось нечасто.

– Еще бы, – пробормотал Тирелл. – Может быть, мы могли бы потом взглянуть на его лабораторию, после того как поговорим с остальными четырьмя? И, кстати, я был бы очень признателен, если бы вы пока не распространялись об обстоятельствах этого необычного дела. Нет нужды, чтобы об этом знал кто-то еще – огласка иногда может повредить подобному расследованию.

Рамсден кивнул.

– Я понимаю.

Четыре встречи прошли быстро. Как заметил Тирелл, ни один из сотрудников не имел какого-либо сходства с изображением Оливера. Никто из них не знал женщины по имени Мирибель Ориана, и только один вроде бы узнал ее изображение. Тирелл сделал себе заметку, чтобы полиция Бароны проверила алиби этих четверых на день похищения, но сделал это скорее по профессиональной привычке – никаких особых результатов он не ожидал. Рамсден, похоже, даже огорчился – Тирелл понял, что доктор уже видел себя в роли человека, предоставившего следствию первую твердую зацепку в этом деле. Детектив уверил его, что такие тупики – неотъемлемая часть работы следователя, и Рамсден, хотя бы внешне успокоившись, повел их вверх по лестнице в лабораторию Мэтью Джарвиса.

Тирелл резонно полагал, что «лаборатория» ученого-трудоголика должна представлять собой маленькую каморку, но в данном случае она оказалась весьма просторной. В распоряжении Джарвиса был целый четырехэтажный комплекс, включавший в себя две лаборатории, личный кабинет, операционную и маленький виварий с животными в клетках.

– Очень впечатляюще, – сказал Тирелл после того, как одна из ассистенток провела для них краткую экскурсию. – Я начинаю понимать, как доктору Джарвису удавалось одновременно вести пять разных проектов.

Ассистентка – ее звали Кэм Мбар – улыбнулась.

– Собственно говоря, он вел одновременно пять проектов еще задолго до того, как факультет выделил ему это помещение. Просто теперь у него получается быстрее.

– А для чего все эти животные? – спросил Тонио, который при виде клеток с нескрываемым восторгом взмыл в воздух.

– Их используют в различных экспериментах, – ответил ему Рамсден. – Скажем, если мы разрабатываем новое лекарство, мы должны проверить его на животных, чтобы убедиться, что оно будет безопасным для людей.