Андрей Егоров - Балансовая служба

В мозгу крутилось: «Разбалансировка, разбалансировка…»

– Кеша, – позвала она.

Кот выбрался откуда-то из самого дальнего угла, весь в пыли. Перепуганные кошачьи глаза пылали зеленым пламенем.

– Вот так, Кеша, – пробормотала колдунья, выпавшее из очков стекло зазвенело на паркете. – За-амечательно… – протянула она. – Просто прекрасно! Оставлю я эту магию ко всем чертям. Говорила мне бабушка – не надо во всю эту чертовщину лезть, и, кажется, она права.

Девушка вылезла из-под софы. Позвала снова:

– Кеша.

Но кот выходить не спешил. Посматривал на хозяйку из темноты зеленым глазом и трогал лапкой усыпанный золотистой пылью и серой штукатуркой пол.

– Не хочешь вылезать – и не надо, – колдунья поднялась на ноги. – Надо убираться отсюда, пока еще чего-нибудь не случилось.

«И правда, уеду к бабушке в деревню, – решила она, – бабушка – сама мудрость. Обязательно посоветует, что мне дальше делать».

Кота она отдала подруге. Машка всегда ее выручала, когда нужно было оставить Кешу на пару дней и даже недель. В этот раз тоже не отказала.

Спросила только:

– Когда вернешься?

– Не знаю, может, через пару недель. А может, подольше задержусь. Ничего?

– Да ничего, – ответила Машка, – Вадька любит с ним возиться.

Пятилетний сын соседки Вадька в Кеше души не чаял. При каждом удобном случае норовил зайти – «повидаться с котиком».

– Что-то серьезное, Медей? – поинтересовалась Машка. Вот ведь проницательная душа. Даром что лучшая подруга.

– Да так, даже не знаю… Наверное, нет.

От подруги скрывать собственное имя смысла не было, и все же что-то нехорошо екнуло. Показалось, будто кто-то с черными крыльями, сложенными за спиной, стоит за плечом и ухмыляется.

Медея даже обернулась, чем встревожила Машку еще больше.

– Ну смотри, – сказала она серьезно, – а то, если помощь нужна, я могу и ребят подключить.

У меня же брат в милиции работает. Помнишь?

– Да нет, не надо. Я сама разберусь. Ничего такого серьезного, чтобы в милицию обращаться, – ответила Медея.

– Маш! – донесся голос мужа подруги из глубины квартиры. – Ты идешь?

– Иду, – крикнула Машка. – Пять минут подождать не можешь?!

– Ну ладно, я пойду, – заторопилась колдунья, – как приеду – сразу позвоню…

Она поцеловала подругу на прощание и пошла к лифту.

– Постой, – окликнула Машка.

Колдунья обернулась.

– Слушай, у меня почему-то такое чувство, что я тебя больше не увижу… Чепуха, конечно…

– Ты что, Маш?! Я бы тебе сказала обязательно, если бы что-то серьезное было.

– Медей, а может, ты никуда не поедешь?!

Я Мотьку все же попрошу, он тебе поможет с твоими проблемами.

– Да не надо… Нет, правда, не надо, все в порядке.

Подруга озабоченно покачала головой.

Медея улыбнулась напоследок, закрыла за собой коридорную дверь и ушла навсегда…

Через несколько дней, когда она тянула руку, собираясь сорвать календулу для целебного отвара, обещанного бабушке, сведенные судорогой пальцы замерли в паре сантиметров от стебля. А затем колдунья попросту растворилась в воздухе. От нее остался лишь туманный силуэт. Некоторое время он висел туманной дымкой, клубами сигаретного дыма и серой меловой пыли. Потом налетел легкий ветерок, и дымка развеялась. В этом мире Медеи больше не существовало.

Хазгаард 12007 г. до н.э.

В середине маленькой деревушки, расположенной на северо-западе Хазгаарда, собралось почти пятьдесят человек, все ее жители. Носатый, худой паренек, повадками напоминающий одержимого духами, вещал высоким голосом:

– Богочеловек говорит, что боги избрали людей единственным народом, который будет править миром. В будущем люди будут сами решать свою судьбу. Еще он говорит, что не надо нам во всем джиннов слушаться, потому что они ничем не лучше нас.

Одержимых по обыкновению выходили послушать всей деревней. Мало ли что полезного духи могут рассказать. Но этот сразу повел разговор странно, а потому вопросы ему задавать никто не спешил, только приглядывались к носатому, прислушивались настороженно к дерзким речам. Вызванную страхом и недоверием паузу прервал ребенок.

– А правда, что богочеловек чудеса творит? – вылез вперед лопоухий мальчишка. Мать дернула его за руку.

– Правда, конечно, правда, – оживился носатый, – да вы что, вообще, не знаете, там такая силища, какой ни у кого нет. Все может! Как бог совсем.

– Ну а если, скажем, с ифритом схлестнется? – поинтересовался старик с морщинистым и темным, иссушенным солнцем лицом. – Кто кого тогда одолеет?!

– Ясное дело, ифрита богочеловек одолеет, – заявил носатый, – потому что не только силу, еще и в голове кое-что имеет. А у ифрита что есть против? Ничего у него нет, только башка пустая. – Он постучал себя по лбу.

В толпе раздались одобрительные смешки.

– А пару ифритов? – не унимался старик.

– Одолеет.

– А трех?

– Да что ты пристал?! – накинулись на старика люди. – Сказали тебе, со всеми управится…

– Ну с Сарконом, положим, не совладает, – усмехнулся тот. – Ох, и не совладает… Это я точно знаю.

На этот раз одергивать его никто не стал. С упоминанием имени владыки Хазгаарда иные начали испуганно озираться, словно джинны могли явиться из ниоткуда и покарать их за крамольные речи, другие предпочли покинуть толпу и поспешили к своим домам. Всем известно, как развита у силатов интуиция и как они относятся к любому проявлению непокорности со стороны людей. О том, что человек может творить чудеса, они слышали не впервые. Каждому хотелось в это верить, но казалось невероятным, что где-то есть человек, которому, как и джиннам, подвластны магические тайны.

– И с Сарконом совладает! – заявил носатый. – Вот увидите. Ведь богочеловек не кто-нибудь, а посланник Белого божества.

– Два посланника Ушедших Богов на одной многострадальной земле Хазгаарда, – с сомнением проговорил старик и добавил самым язвительным тоном:

– Как это небеса еще не раскололись?

– А Саркон – не посланник Бога, – объявил носатый.

В толпе заахали.

– А кто же он тогда?

– Самозванец!

Наступила такая тишина, что, казалось, если прислушаться, можно различить биение сердец.

– В общем, я иду к богочеловеку, чтобы принять истину. Кто хочет, может пойти со мной…

– А ифритов не боисься? – поинтересовался старик.

– За правду не страшно и пострадать!

– Пострадать-пострадать, – передразнил паренька старик, – а я бы за правду лучше порадовался, – он захихикал и обернулся, ища одобрения односельчан. Его никто не поддержал.

– Ладно, прощайте.