Александр Колпаков - Пришельцы из Гондваны (сборник)

— Ну и дьявольщина, — с недоумением сказал Алексей. — Планета, не учтенная в каталогах? Все ведь переписано и запротоколировано — каждый атом, каждая пылинка.

Меджид молчал, вжавшись лицом в резиновый тубус окуляра.

Описав кривую, «Модуль» погасил, наконец, огромную скорость. Пульсации блеска стали поразительно ритмичными — хоть часы проверяй. О том же говорил болометр: каждые девяносто четыре минуты, с точностью до микросекунды, звезда — Серый Объект — испускала серию вспышек. Затем интервалы уменьшались и светимость падала.

Казалось, там, в пустоте, работает исполинский прожектор, управляемый разумной волей.

— Ух, и шайтан!.. — Меджид резко отшатнулся от телескопа. — Едва глаз не сварился. Звезда жжет не хуже квазара.

Он крепко потер веки указательным пальцем и включил электронно-оптический преобразователь. Излучение объекта приобрело спокойные желтоватые тона.

По знаку Меджида Алексей запустил вычислитель. Некоторое время приглушенно трещал перфоратор.

Планета между тем приблизилась.

— Вижу феномен на экваторе! — воскликнул Меджид. Его волосы разметались, он поминутно отбрасывал их назад, не отрываясь от окуляра.

— Что там такое? Дай мне взглянуть!

Меджид будто не слышал просьбы.

Алексей подошел к телескопу и, легонько отпихнув пилота, сам припал к тубусу.

— Ничего не пойму, — сказал он спустя минуту. — Какая-то мгла. Что ты в ней углядел?

Меджид чертыхнулся сквозь зубы и включил нейтринный генератор. И тут же передняя сфера «Модуля» просветлела, стала прозрачнее стекла. Остро заблестели далекие звезды, левее корабля горел факел Серого Объекта. Потом его опять закрыла мгла… Меджид задумался и вдруг метнулся к блоку торможения. Приглушенно завыли реакторы.

— Ты что — приземлиться решил? — с недоумением спросил Кривич.

— Угадал, брат, — ответил тот.

Алексей так и сел в кресло. «Он что — с ума сошел? Садиться на планету, неведомо как выскочившую из пустоты Межзвездья?!»

А «Модуль» уже прорезал толщу белесоватой мглы.

И вдруг Меджид произнес срывающимся шепотом:

— Слушай, парень, я вижу цивилизацию!..

Кривич не поверил. Такое невозможно! Просто быть не может.

Мгла внезапно раздернулась, открыв «окно» неправильной формы. Нехотя очертился лик планеты… В ее небе висели какие-то конструкции.

— Да как же это… — испуганно сказал Кривич. — Чтобы вот так сразу найти!

Спустя мгновение он сам упоенно твердил:

— Нет, ты взгляни, что там, а?

— Город! — потирая руки, ответил Меджид. — Эфирный город, Видишь параболоиды, сцепленные в огромное кольцо?

Алексей навел фототелескоп — и едва не закричал от боли: в этом кольце полыхнул ярчайший свет, во тьму мироздания унесся острый луч.

И «Модуль» самопроизвольно ускорил полет — хотя тормозные реакторы выли на предельном форсаже.

От неожиданности Кривич упал навзничь, потянув за собой Меджида… Тот обхватил стойки робота — и едва удержался на ногах.

— Выключи реакторы, они ни к чему, — багровея от напряжения и пытаясь. подняться, прохрипел Алексей.

…В конце, концов им удалось развернуть «Модуль» кормой вперед. И тут они заметили, что диск планеты обрел странную форму некоего Конуса. По его раздувающейся поверхности лепились новые сооружения. За ними угадывалось пространство, наполненное мерцающим светом. «А это что за диковина?» — успел подумать Кривич. Погасло освещение; чудовищная тяга вновь свалила его на пол. Перед глазами поплыли зеленые пятна. Как сквозь толстую стену донесся вопль Меджида:

— Вводи энергоблок!..

Кривич вслепую нашаривал пускатель — и не находил.

— Гаси потенциал! Ради аллаха, быстрей гаси! — кричал Меджид.

Кривич с трудом скосил глаза на координатный экран — и обомлел. Подобно надувному чертику, индекс антитяготения распухал, стремительно приближаясь к пределу. «Почему?… Это невозможно!.. Вот сейчас… Это же конец, гибель! Если замкнутся вихревые токи защиты…» — в каком-то трансе Алексей, шатаясь, потянулся к пульту, потом отвернулся, пошел к двери.

— Гаси-и-и… — хрипел Меджид, пытаясь одолеть инерцию. Его пальцы мучительно шарили над плоскостью клавиш включения — и не могли найти их. Однако голос пилота помог Кривичу стряхнуть наваждение. Он снова повернулся к пульту, в два судорожных прыжка достиг клавиш — и врубил аварийный каскад.

— Успе-е-л… — выдохнул он с облегчением.

— Мало!.. Еще сбавляй.

— Бесполезно, — ответил Кривич, бессильно опускаясь на пол. — Нет лишней энергии.

— И его сознание померкло.

…Словно в тумане видел он рубку, мерцающие шкалы приборов, лицо Меджида. А за иллюминаторами — вне «Модуля» не было ничего: ни звезд, ни неба, ни конструкций. Зато Алексею представилась удивительная картина: пронизав все спирали Галактики, «Модуль» покинул обозримую с Земли часть Вселенной — и с немыслимой скоростью ввинчивается в иное измерение. Где-то внизу, в глубочайшей пропасти — черной, как сажа, без единого кванта света залегла грандиозная извилистая складка. «А ведь это наша Метагалактика?! — ужаснулся Кривич. — Наш трехмерный евклидов мир!.. Куда же падаем мы?..»

Нахлынула новая волна забытья — и покрыла его с головой. Последнее, что привиделось Кривичу, была Унара: она бежала по тропе, усыпанной хвоей. Фигура любимой все уменьшалась, таяла, пока не исчезла в призрачной мгле. И тут он беззвучно закричал, словно хотел остановить сумасшедший полет «Модуля» в неведомое.

Когда он очнулся, в корабле стояла тишина.

Кривич приподнялся на локтях, потряс головой, и взгляд его нащупал иллюминатор, откуда струился угрюмый красный свет. «Что за странное освещение?» — подумал он вяло. Потом отыскал глазами пилота. Меджид казался мертвым: руки повисли, голова упала на грудь. «Да. ему досталось больше, чем мне… К тому же пятьдесят лет есть пятьдесят».

Он медленно встал, нашарил в кармане биостимулятор, но Меджид уже приходил в себя. Подняв голову, еще мутным взглядом поглядел на Алексея, тихо спросил:

— Ну, что — погасил потенциал?

И тут оба осознали: «Модуль» никуда не движется.

— Я прозевал посадку?! — удивился Меджид.

— Выходит, так. Кстати, и я тоже.

Не сговариваясь, они кинулись к иллюминаторам. «Модуль» окружали прозрачные, будто невесомые конструкции, и корабль был внутри них — как в мертвом лесу. Только вместо деревьев тут. росли спиральные колонны, окаменевшие паруса, псевдосферы. А вдали, за «лесом», поднимался исполинский Конус — в его чреве мерно пульсировала, вспыхивала нестерпимым сиянием голубая масса.