Юлия Иванова - Последний эксперимент

Будто я снова глотнула альфазина.

Преимущество молодости - способность организма мгновенно восстанавливать силы.

Окна аэрокара были зашторены - для конспирации, и я не видела, куда мы летим. Но можно было догадаться, что к одному из рекомендованных в утренней сводке погоды пляжей, где "день обещает быть солнечным и теплым", Гур всю дорогу молчал, я дремала.

Стоп. Дверца распахнулась, и я почти вывалилась из аэрокара на горячий песок. Трудно было поверить, что где-то осень и дождь, что еще час назад по корпусу аэрокара скатывались капли. Сейчас он был раскаленный, сухой, и в нем отражались дюны и море. Море плескалось в нескольких шагах, на его фоне подернутое утренней дымкой небо казалось тусклым, белесым. Солнце грело, но не жгло - то самое "бархатное" тепло, в которое погружаешься, как в ванну, которое размагничивает, усыпляет, ласково укачивая, подобно газу "свечного успокоения". Песок набился в туфли, под одежду, но вставать не хотелось,

- Может, хотя бы переоденешься?

Гур направлялся ко мне с купальником, наверное, с тем самым, в котором когда-то соблазняла его Рита. Он был уже босиком и в шортах, сутулый, угловатый и нескладный, как подросток, но в движении его тело становилось красивым, гибким и сильным, как у зверя из семейства кошачьих. Эрл Стоун...

Он помог мне подняться, подал купальник и продолжал что-то говорить, спокойно глядя на меня. Я ждала, когда он отвернется, и уже собиралась попросить его об этом, как вдруг сообразила, что Николь была его подружкой и ему вовсе не обязательно отворачиваться в подобной ситуации. Я почувствовала, что краснею, и с досадой рванула молнию на платье, но Гур уже все понял.

Его взгляд на мгновение вцепился в мое лицо, но он тут же отвернулся и, бросив мне купальник, ушел разбирать багажник. Фу, как глупо!

Гур возился с разборной лодкой. Я подошла, уже в купальнике, - он не смотрел на меня. Я положила ему руку на голову - волосы были жесткими, горячими от солнца. По его взгляду тут же поняла, что лишь усугубила предыдущую ошибку. Во всяком случае, он знал, что я сделала это, чтобы ее исправить. Я убрала руку.

Но когда лодка, наконец, была собрана, когда затрещал мотор и мы помчались к горизонту, чуть касаясь кормой воды, когда соленые брызги ударили в лицо, от ветра перехватило дыхание и нас швырнуло друг к другу Гур уже не мог не обнять меня. Это было законом, ритуалом Земли-бета он и она, обнявшись, мчатся по волнам в двухместной лодке. Сотни раз я каталась так в молодости, и Гур наверняка тоже, когда еще был Эрлом Стоуном. Обняться здесь было так же естественно, как в танце. Все же мы оба родились на Земле-бета.

Его ладонь легла мне на плечо, утвердилась там, потом я ощутила спиной всю его руку и почувствовала, как горячая волна кувыркнулась где-то во мне, ударила в голову и, опалив щеки, ушла. Знакомое ощущение, только, пожалуй, сильнее, чем прежде. Мне было не да анализа - меня обнимал Эрл Стоун. Я знала это и только это и опасалась одного - как бы он не убрал руку. И еще мне нужно было делать вид, что мне плевать на его руку, потому что она уже обнимала Николь тысячу раз. А ему нужно было делать вид, что он верит, что мне наплевать. Забавно. Мы оба играли и оба знали, что играем.

Мы сидели так очень долго, не шевелясь, пока Гур, наконец, не выключил мотор. Лодка остановилась, и он убрал руку. Стало вдруг очень тихо. Пляжи с соснами и дюнами, люди и коттеджи остались за горизонтом. Мы были одни в море. Вокруг перекатывались белые барашки волн, лодку покачивало. Я вспомнила Унго, отель "Синее море". Тогда все было просто. И спокойно.

Я подумала, что море совсем не синее. "Голубое небо", "Зеленый лес", "Красный закат" - так тоже просто и удобно. Все прощать. Но закат на Земле-бета совсем, не красный, а море не синее. Какое?

Чтобы его описать, нужно чувство. Сам для себя ты все понимаешь, но если тебе нужно кому-то рассказать... Требуются особые слова, рожденные чувством. Чувством к другому. Бетяне этого лишены. Синее море.

Я смотрела, как Гур плавает, плавно и ритмично закидывая руку, неслышно вспенивая воду ступнями. В воде он был естествен, как рыба, даже лицо становилось каким-то рыбьим.

А я решила установить вышку, нажала на пять метров, и, стоя на площадке, которая медленно поднималась, видела обращенное ко мне лицо Гура - теперь он лежал на спине, раскинув руки.

Он открыл глаза, и я постаралась не ударить в грязь лицом - когда-то Ингрид Кейн прыгала классно. Я выбрала один из самых сложных и эффектных прыжков, бесшумно вонзилась в воду и, на размыкая ладоней над головой, продолжала полет вниз, в темнеющую бездну. Глубже, глубже. Сейчас дыхание кончится. Предел. Рука Гура на моем плече. Нет. Вверх, быстрее!

Еще одно открытие - я хотела жить. И на этот раз меня удерживало не только любопытство. Рука на плече? Было тысячу раз. Что же?

Гур уже-сидел на корме, склонив голову - точь-в-точь петух на насесте, - и по его взгляду я поняла: опять сделала что-то не то. Наверное, Рите не умела прыгать с вышки. Или боялась высоты? Все предусмотреть невозможно. Какого черта я с ним поехала?

Но тем не менее позавтракали мы с аппетитом, я сама готовила сандвичи, уже не думая о том, так ли их делала Николь, потом снова до одури плавали и, наконец, в изнеможении распластались на корме, подставив животы солнцу. Я видела краем глаза его профиль, сомкнутые под темными очками веки и инстинктивно чувствовала, что он все время наблюдает за мной, ни на секунду не выпускает из виду, несмотря на закрытые глаза.

Николь была его подружкой, и мы оба знали, что если не поцелуемся, это будет неестественно. Мы оба родились на Землебета, где в подобной ситуации так было всегда и, наверное, было прежде у Гура с Николь, когда они отправлялись до меня в морской вояж. До меня. Забавно.

Мы оба ждали. И оба знали, что ждем. Наконец я не выдержала и, приподнявшись на локте, приложилась к его губам. Лучше бы я этого не делала. Правда, на поцелуй он ответил, чтобы соблюсти ритуал, но мы оба лишь играли в Гура и Николь. И знали, что играем.

В общем, в этот день все было не так и не то. Но когда мы возвращалось и рука Гура снова лежала у меня на плече (правда, я ее уже не чувствовала - плечо и спина затекли, так как я боялась шевельнуться), я жалела, что этот "день здоровья" уже кончился.

* * *

Гур снова пропал и не показывался более недели. С ним ничего не случилось - каждую ночь я по-прежнему слышала его мягкие кошачьи шаги по коридору мимо моей двери. Под утро он возвращался к себе и, похоже, забыл о моем существовании.

Поначалу его отсутствие меня даже радовало - я была слишком занята собой в связи с очередным открытием. По всей вероятности, я не избежала участи Риты и тоже влюбилась в Гура. Или Рита была ни при чем и это случилось с Ингрид Кейн, которая когда-то пожалела, что ей не двадцать? Или в Гура влюбилась новая Николь, которая вместе с ним открывала Землю-альфа, чтобы, постигая того человека, постичь себя?