Генри Каттнер - Ось времени

Наконец забрезжила надежда. В секторе Андромеды мы обнаружили нечто странное, до сих пор не встречающееся ни на одной планете. На полюсе планеты, вращающиеся вокруг звезды, готовой взорваться, мы обнаружили новый тип материи, она была абсолютно нейтральна. Мы немедленно объявили карантин в этой системе, намечая провести здесь дальнейшие исследования.

Никогда нельзя предугадать, к чему приведут исследования механдроидов. Эти существа замечают такие незначительные детали, что человек не обратил бы на них ни малейшего внимания. Они никогда не довольствуются достигнутыми долями процента — им всегда нужна абсолютная истина, стопроцентная вероятность, и поэтому я не слишком удивился, обнаружив в записях Белема координаты оси времени на Земле.

Мы прибыли в указанную точку. Белем уже разработал метод расформирования специальной атомной структуры, чтобы разбудить спящие объекты. Какие объекты? Это я узнал очень скоро.

На временной оси, которая проходила недалеко от древнего русла реки Св. Лаврентия, мы нашли пещеру, с помощью специального облучения нам удалось увидеть четырех людей в этой пещере. Они были погружены в наркотический сон. Одним из них оказался механдроид Белем. Вторым был я. Другие — неизвестные мне мужчина и женщина.

Директор обсудил ситуацию на Совете.

— Значит, Белем обнаружен, — сказал я.

— Думаю, что да, — ответил директор. — Но и ты тоже в той пещере. Это значит, ты находишься сразу в двух местах, очевидно, как и Белем. Ты знаешь, как могут быть опасны механдроиды в неортодоксальных ситуациях. Вспомни, что произошло на Титане двадцать лет назад. Вероятно, эти четверо из далекого прошлого. Они приняли наркотик, чтобы погрузиться в сон и освободить свой мозг от восприятия времени, а специальное устройство непрерывно перестраивало их атомную структуру.

— И, судя по всему, я вместе с ними.

— Ты ничего не помнишь об этом? Но они — все трое — пришли из прошлого.

— Круговое время? Или спиральное?

— Не знаю, — ответил директор. — Этот вопрос чисто теоретический. Самое простое — это разбудить их и узнать, что с ними произошло, как они попали на ось времени. К тому же отпускать механдроида путешествовать по времени слишком опасно. Что же касается тебя…

Никто из нас не имел ответа на этот вопрос. Я стоял здесь, перед ними, живой и реальный, но мой двойник, мое второе я, спал на оси времени.

— Разбуди их, — сказал директор.

Это был очевидный шаг и, наверное, единственно возможный.

— Хорошо, — сказал я. Это было мое дело. Дело, которое нужно было завершить несмотря ни на что. Люди конечны во времени — человечество бесконечно.

Затем я снова стал Джереми Кортлендом. Мы были в Лебедином Саду, я и Пайнтер, и глядели друг на друга. Тени тех, в кого я переселялся, все еще бродили в моем мозгу, постепенно теряя краски жизни, тускнея, слабея, удаляясь.

Все это я прочел в памяти Пайнтера, а он прочел все, что нужно, в моей, кроме того, что механдроид Белем — Де Калб — шпионит за ним с помощью моего мозга. Я был уверен в этом так, как будто сам Де Калб сказал об этом мне. Остатки той информации, которую я получил из памяти старого вояки, уже покинули мой мозг, но в нем еще остались воспоминания о том приключении, которое я пережил во время передачи вещества, когда смог побывать на планете среди механдроидов.

И внезапно я все понял… вспомнил толпу механдроидов вокруг стола, на котором лежало тело и над которым нависала матрица нейронов. Однажды, двадцать лет назад, мальчик уже видел это на Титане. Созидание супермехандроида — запрещенный эксперимент. Теперь я понимал, что тот город был превращен в пыль, чтобы остановить опасность.

Теперь это происходило снова. Где-то в недрах Галактики создается новый супермехандроид. Партнер не знает об этом, а я не могу смогу ему рассказать, потому что на выдачу этой информации у меня стоит гипнотический запрет, который наложил на меня Белем.

Белем был слишком силен и умен. Я не мог выдать его и эту тайну, даже если бы захотел. Вдруг я понял, что Пайнтер теперь знает многое из того, что знаю я. Он смотрел на мена, и лицо его посерело.

— Теперь я знаю, что это за вещество, которое мы обнаружили на Андромеде. Вы назвали его Некроном.

Значит, теперь он знает, что Кортленд носитель того создания, что убивает, и убивает мгновенно и безжалостно, но он не упомянул об этом. Вместе этого он с тревогой заговорил о Белеме.

— Белем должен был работать над открытием системы Бетельгейзе. Это было для него достаточно просто, и я подозреваю, что он стал исследовать побочные факторы и обнаружил, что в системе звезды, готовой взорваться, существует Некрон. Когда произойдет взрыв, сила его разнесет атомы Некрона по Вселенной и заразит все планеты. Почему-то Белем решил, что ось времени… — Он помолчал, хмуря брови. — Не может ли быть так, что он специально оставил записи? Может, он хотел, чтобы мы нашли пещеру, Кортленд?

— Откуда я могу знать? Теперь у тебя есть все, что было в моей голове.

— Наверное, так оно и есть. Где же теперь Белем?

Я знал, но не мог сказать ему.

— Почему исчез Белем? Почему исчезли десять других механдроидов? Почему они не рассказали о возникшей проблеме всему миру?

— Потому, что они ведут какую-то работу в тайне, — сказал он. — Теперь вопрос: что это за работа, которую надо делать тайком от всех? Добровольно отказываясь от помощи всей мировой науки? Только одно. Механдроиды хотят решить эту проблему сами… а это значить может только одно: они делают супермехандроида, — твердо сказал Пайнтер. — Это должно было произойти. Сцилла и Харибда. Ведь супермехандроид ничуть не менее опасен, чем Некрон.

— Но почему? — спросил я, убежденный, что некронная зараза гораздо хуже, чем любая человекоподобная машина, какая бы совершенная она ни была.

— Потому что механдроиды, возможно, будут повиноваться Некрону, а не нам, — горько сказал Пайнтер. — Механдроиды уязвимы потому, что они человекоподобны. Супермехандроид, может быть, будет неуязвим. Предположим, что он будет действовать только в соответствии с правилами абсолютной логики, без всяких моральных принципов. Тогда он решит, что живые формы материи вообще не нужны. Никто этого не знает. Никто не может предвидеть его поведения и предопределить образа мыслей.

Я покачал головой.

— Не спрашивай меня ни о чем. У меня куча своих проблем, например те четверо, что спят в пещере. Где-то должен быть ответ на все, Пайнтер. Должен быть!

— Есть один ответ, — сказал он так угрюмо, что холод пробежал по моему телу. — Наверное, все же лучше рассказать тебе правду.