Джордж Макдональд - Лилит

- Я не могу точно сказать... Некоторые, - добавила она голосом, дрогнувшим от страха, - продолжают расти, когда мы уже думаем, что они перестали. Это страшное дело. Мы никогда не говорим об этом!

- Что же делает их такими страшными?

Минуту она молчала, а затем ответила:

- Мы боимся, что из них вырастут великаны.

- А почему вы этого боитесь?

- Потому что это так ужасно! Я не хочу говорить об этом!

Она спрятала ребенка за пазухой, и так испуганно, что я не осмелился больше ни о чем ее спрашивать.

Незадолго до этого я начал замечать в двух или трех маленьких детях признаки эгоизма и жадности, и я отметил про себя, что большие девочки бросают в их сторону тревожные взгляды.

Никто из них не помогал мне в моей работе - они ничего не станут делать для великанов! Но они никогда не отказывали мне в поддержке своей любовью и добротой. Они могли петь для меня, один за другим, по очереди, часами; карабкались на дерево, чтобы добраться до моего рта и вложить туда осторожными маленькими пальчиками маленький фрукт; а также вели постоянное наблюдение за великанами, чтобы уберечь меня от их внезапного появления.

Иногда они усаживались вокруг меня и рассказывали истории - почти все очень детские и кажущиеся почти бессмысленными. Время от времени они созывали генеральную ассамблею на предмет, чем бы еще развлечь меня. Как-то однажды случилось мне на одном из таких собраний услышать от одного унылого мальчугана странную тихую песню с таким патетическим припевом (хотя о чем он был - я почти и не понял), что слезы брызнули у меня из глаз. Этот феномен привел в замешательство тех, кто в это время сидел рядом со мной. Тогда впервые я задумался о том, что в этом мире я никогда не видел воды; ни падающей с небес, ни в тихом омуте, ни бегущей ручьем; вообще никакой. Может быть, когда-то давно, в глубине веков, она и была здесь; и даже, скорее всего, ее было предостаточно, но Малютки никогда прежде (пока не заметили слезы у меня на лице) не видели ее! И несмотря на это, в них было некое смутное, бессознательное благородство, и это выглядело так: очень маленький ребенок подходит к певцу, трясет перед его лицом сжатыми кулачками и говорит что-то вроде: "Вот, ты сделал так, что из глаз доброго великана течет сок! Ты - плохой великан!"

- Как так получилось, - однажды спросил я у Лоны, когда она пристроилась с ребенком на руках у корней моего дерева, - что среди великанов я не видел ни разу ни одного ребенка?

Она помолчала немного, будто тщась отыскать хоть какой-то смысл в заданном вопросе, затем ответила:

- Они же великаны, они не Малютки.

- У них никогда не бывает детей? - спросил я.

- Нет, для них не бывает никого в лесу. Они же не любят детей. Если они увидят наших детей, они их затопчут.

- Что же, число великанов все время остается неизменным? Было время, мне казалось, что это ваши папы и мамы.

Она разразилась веселым смехом, и сказала:

- Нет же, добрый великан, это мы их предки!

Но как только она это произнесла, радость словно умерла в ней и она будто испугалась чего-то.

Я оставил работу, и уставился на нее, сбитый с толку.

- Как так может быть? - воскликнул я.

- Я не могу ответить, я сама не понимаю, - ответила она, - но мы были здесь, а они - нет. Они получаются из нас. Извини, но я ничего не могу с этим поделать. А они - могут.

- А как давно вы здесь живете? - спросил я, озадаченный сверх всякой меры, в надежде хоть с какой-нибудь стороны пролить свет на этот вопрос.

- Я думаю, всегда, - ответила она, - я думаю, кто-то нас все время делает.

Я вернулся к своей работе.

Она заметила, что я ничего не понял.

- Великаны получаются не всегда, - продолжила она. - Если Малютка не будет осторожен, он вырастет сначала жадным, потом ленивым, а затем большим, а затем глупым, а затем - плохим. Глупые создания не знают, что они произошли от нас. Немногие из них верят в то, что мы где-то существуем. Они говорят: какая чушь! Но взгляни-ка на маленького Бланти - он ест одно из их яблок! Он будет следующим! О!..Ох! Скоро он станет большим и плохим, и мерзким, и сам этого не понимает!

Ребенок стоял неподалеку собственной персоной и ел яблоко размером почти со свою голову. Мне часто казалось, что он выглядит хуже, чем остальные, но теперь он был просто омерзителен.

- Я пойду и отниму у него эту чудовищную вещь! - воскликнул я.

- Это бесполезно, - грустно ответила она. - Мы сделали все, что могли, а теперь уже слишком поздно! Мы боялись того, что он растет, потому что он не верил никому, когда его предупреждали, но когда он отказался поделиться своими ягодами и сказал, что он собирал их для себя, тогда мы уже знали, что так и выйдет! Он обжора, и безнадежный. И я уже устала смотреть за тем, что он ест!

- А не могли бы некоторые из мальчиков присматривать за ним и не позволять ему дотрагиваться до ядовитых вещей?

- Он может есть их, если пожелает; это ведь все равно - есть эти яблоки или быть мальчиком, который будет их есть, если будет иметь такую возможность. Нет, он должен уйти к великанам! Он принадлежит им. Видишь, насколько он вырос с тех пор, как ты к нам пришел! Он больше, чем даже вчера.

- Он отвратителен настолько, что этот жуткий зеленый ком в его руках больше мог бы выглядеть мальчишкой.

- Он похож на то, что он с собой делает.

- Его голову и этот ком можно было бы поменять местами!

- Может быть, так и будет!

- Неужели ему хочется стать великаном?

- Он ненавидит великанов, но он делает то же самое, что и они, - он любит их яблоки! О, мой малыш, мой малыш!.. Ведь он был таким же милым, как и ты, когда мы его нашли!

- Он будет сожалеть, когда обнаружит, что стал великаном!

- О, нет! Это будет ему вполне по нраву! И это - самое плохое из того, что с ним может случиться.

- Он будет ненавидеть Малюток?

- Он станет как все; он забудет нас, хотя, скорее всего, не будет верить, что Малютки есть на самом деле. А в общем, ему не будет до этого дела - он будет есть их яблоки.

- Расскажи мне, как это произойдет? Ваш мир представлялся мне совсем маленьким! Я пришел из мира, где все по-другому.

- Я ничего не знаю про мир. Что это такое? Когда ты произносишь это слово своим большим и красивым ртом, и оно становится - чем?

- Не думай об этом, о мире; расскажи мне о том, что дальше произойдет с Бланти.

- Он проснется однажды утром и обнаружит, что он - великан. Не такой, как ты, хороший и добрый, а как те, остальные, плохие. Его с трудом можно будет узнать среди них, но я покажу тебе его. Он будет думать, что он всегда был великаном, и не узнает тебя или кого-то из нас. Великаны теряют свою душу. Пеони говорит, что поэтому они никогда не улыбаются. Мне интересно вот что: то ли они несчастны, потому что злые, то ли они злы из-за того, что несчастны. Но они ведь и не могут быть счастливы - у них ведь не бывает детей! Мне интересно, что значит "плохой", добрый великан?