Герберт Уэллс - Пища богов (пер. Тан)

В интимном кружке Бенсингтона все, наконец, ясно поняли, что Уинклс добивается сохранения состава Гераклеофорбии в тайне и деятельного участия в ее изготовлении и продаже. И Редвуду, и Бенсингтону он постоянно говорил, что «Пища богов» — великое дело, что она открывает большие перспективы, но что «надо же, наконец, обставить ее приготовление надлежащим образом». В один прекрасный день он даже решился прямо спросить, как приготовляется Гераклеофорбия.

— Мы обдумали ваши слова, — сказал Редвуд.

— Ну и что же? — спросил Уинклс, видимо, обрадовавшись.

— Вы правы: Гераклеофорбия — такое вещество, которым легко злоупотреблять.

— Но… но какое же отношение имеет это к моему вопросу? — спросил опешивший Уинклс.

— Прямое, — сухо ответил Редвуд.

Два дня Уинклс обдумывал этот ответ, а на третий явился к Редвуду и заявил, что не может кормить его сына порошками, состава которых не знает. Это было бы равносильно размахиванию ножом в темноте. Теперь в свою очередь задумался Редвуд.

— А слышали вы, — сказал Уинклс, переменив предмет разговора, — что Общество Борьбы с «Пищей для рекламы» состоит уже из нескольких тысяч членов? Оно теперь составляет проект билля (проведение которого охотно взял на себя молодой Катергам) и уже образует местные комитеты, чтобы влиять на избирателей и кандидатов. Этим биллем они хотят добиться запрещения изготовления и продажи Гераклеофорбии без специального позволения, а кроме того, они требуют тюремного заключения для всякого, кто рискнет давать «Пищу для рекламы» (вы знаете, что они ее так называют?) лицам, не достигшим двадцати одного года… Но ведь, кроме этого Общества, есть еще и другие, самые разнообразные. Говорят, Общество Охраны Нормальных Размеров намерено выбрать председателем Фредерика Гаррисона, того, который написал против нас брошюру, где доказывает, что «Пища для рекламы» не совместима с общепринятыми теперь взглядами Огюста Конта на человечество. «Мысль о Пище, — говорит он, — достойная самых темных периодов семнадцатого столетия, и в голову не приходила Конту, что может служить неопровержимым доказательством ее зловредности. Кто хорошо понял Конта, — говорит он…»

— Но ведь не хотите же вы сказать… — перебил Редвуд, порядочно струсивший, несмотря на свое презрение к Уинклсу.

— О, они, конечно, ничего не добьются, — прервал последний, — но ведь с общественным мнением шутить все-таки не приходится. Большинство голосов имеет свою цену. Всем известно, что вы открыли довольно-таки опасное вещество, а к опасности, как вы знаете, нельзя относиться индифферентно. Никто не верит, разумеется, в тридцатисемифутовых гигантов, которые не войдут не только ни в один дом, но даже и в церковь, а все-таки нельзя об этом не подумать. Вы сами видите, что в вашем открытии есть нечто… нечто необыкновенное, исключительное…

— Да ведь это есть во всяком открытии, — возразил Редвуд.

— Ну, как бы то ни было, публика беспокоится. Катергам не упустит случая напасть на нас, если выйдет еще какой-нибудь казус. По-моему, этого не должно быть.

Уинклс прошелся по комнате, как бы желая опять поднять вопрос о тайне, но потом, должно быть, раздумал и ушел.

Ученые молча глядели друг на друга, очевидно, и без слов понимая, в чем дело.

— Будь что будет, — сказал наконец Редвуд спокойно и решительно, — а я стану кормить моего Тедди нашей Пищей из собственных рук.

3

Несколько дней спустя Редвуд прочел в газетах, что премьер-министр собирается назначить комиссию для рассмотрения вопроса о «Пище для рекламы», и тотчас же побежал с этим известием к Бенсингтону.

— Уинклс, кажется, старается испортить нам все дело, — сказал он, — играя на руку Катергаму с компанией. Он только запугивает публику своей болтовней. Этак он может помешать нашему исследованию. Уж и теперь он наделал мне немало хлопот с моим мальчиком.

Бенсингтон выразил сомнение в злонамеренности Уинклса.

— А вы заметили, с каким удовольствием он называет Гераклеофорбию «Пищей для рекламы»? — возразил Редвуд.

— Мне не нравится это название, — сказал Бенсингтон.

— А Уинклсу, должно быть, нравится.

— Не сам же он его выдумал?

— Выдумал не сам, но считает, вероятно, вполне подходящим.

— Если эта бессмысленная, невежественная, смешная агитация не прекратится… — начал было Бенсингтон.

— Я только знаю, что мой мальчик не может обойтись без Пищи, — прервал Редвуд, — и что бы ни случилось…

Легкий шум заставил друзей заметить, что среди комнаты стоит Уинклс, по обыкновению потирая руки.

— Вам бы следовало постучаться, — сказал Бенсингтон с негодованием, глядя на золотую цепь с жетонами.

Уинклс рассыпался в извинениях, а затем обратился к Редвуду.

— Очень рад, что застаю вас здесь, — сказал он. — Дело в том…

— А читали вы насчет комиссии? — прервал Редвуд.

— Как же, как же!

— Ну, что же вы об этом думаете?

— Прекрасная вещь! — воскликнул Уинклс. — Прекратит все толки. Вентилирует ваше дело. Заставит замолчать Катергама… Но я не за этим пришел, Редвуд! Дело в том…

— А мне эта комиссия совсем не нравится, — прервал Бенсингтон.

— Уверяю вас, что все обстоит благополучно! — воскликнул Уинклс. — Я, кажется, могу сказать, не нарушая доверия, что…

— Гм! — произнес Редвуд, глядя на Бенсингтона.

— …что все устрою к лучшему. Во-первых, я докажу, что Пища есть вещество вполне определенное, изученное и точно дозируемое, а во-вторых, берусь убедить комиссию, что хйклиброуская катастрофа повториться не может. По словам авторитетных лиц, от нас только этого и потребуют. Ну, конечно, я мог бы говорить с большим знанием дела, если бы… Но это в сторону. Я теперь пришел по другому поводу… Кхе, кхе… Мне нужно посоветоваться с вами, Редвуд… Дело в том, видите ли… Гм!.. Да… Я теперь нахожусь в затруднении, и вы могли бы мне помочь.

Редвуд с тайной радостью взглянул на алюминиевые глаза Уинклса.

— Но дело… очень, очень конфиденциальное.

— Бенсингтон нам не помешает, — сказал Редвуд.

— Мне, видите ли, недавно доверили лечение ребенка одной… одной очень высокопоставленной особы… — Уинклс кашлянул.

— Что ж дальше?

— Я должен сознаться, что обязан этим вашим порошкам и… слухам об успехе лечения вашего ребенка… Не могу скрыть, что встретил большую оппозицию в окружающих, но с образованными людьми всегда можно мало-помалу сойтись… В деле ее высочества… то есть вот этой моей маленькой пациентки, инициатором была сама мать, иначе я никогда бы…