Василий Головачев - Последний джинн

— Но?

— Что «но»?

— Я отчетливо слышу в твоем голосе «но».

— Если честно, моя мама знала одного «джинна». По сути, она инициировала его рождение из бриллиантиды. И назвала его Лам-кой.

— Здорово! Расскажете… расскажешь потом?

— Без проблем.

С неба на площадку у станции метро спустился каплевидный сверкающий драккар. Он казался сплошным сгустком жидкого стекла, так что сразу непонятно было, летательный аппарат это или нет.

— Тачка прилетела. — Игнат сделал приглашающий жест. — Я же говорил, что друзья позаботятся о нас.

Драккар сел на площадку осторожно и мягко, как живое существо. В его борту прорисовалось отверстие входа.

Впрочем, он и в самом деле представлял собой квазиживой организм и обладал системой ориентации с более богатой палитрой чувств, нежели была у человека.

Молодые люди заняли места в кабине, полностью прозрачной изнутри.

С помощью имплант-рации Игнат настроил мысленный контроль управления, хотя мог бы сделать это и без аппаратуры.

«Меня зовут Арни, — отозвался инк-пилот аппарата. — Но если вам не нравится имя, можете называть меня по-другому».

«Арни так Арни. Взлетай».

Драккар бесшумно, плавно и быстро, хотя движение не ощущалось вовсе, поднялся в воздух на сто метров, завис.

«Маршрут?»

«Окраина Горелой Степи».

«Пролет через Горелую Степь в настоящее время запрещен».

«Пусть тебя это не волнует».

«Задание принял».

Драккар продолжил стремительный и плавный подъем.

Домики поселка ушли вниз, ущелье с ручьем посредине отдалилось, превратилось в узкую трещину, расколовшую плоскогорье надвое.

Слева поднялись угрюмые, фиолетово-коричневые горы с редкой желтой порослью по склонам.

Справа плоскогорье понижалось и переходило в мелкосопочник, а потом в гранд-болото, уходившее к горизонту ровной серо-зеленой плоскостью. Кое-где из этой унылой равнины вырастали островки многоходульных деревьев, напоминающих земные мангры. Издали они казались то гигантскими мохнатыми гусеницами, то многоногими динозаврами.

Игнат знал, что глубины гранд-болот достигают двух километров, но не мог представить, что корни полюсидских мангров уходят в болотную жижу так же глубоко. Выходило, что возраст деревьев приближался к миллиону лет, и начинали они расти одновременно с распространением болот.

Драккар достиг края болота.

«Остановись!» — скомандовал Игнат.

Инк послушно выполнил приказ.

— Боже мой! — прошептала Лилия. — Я предположить не могла…

— Это Тирранское болото, не самое большое болото Полюса. Севернее, за Горелой Степью, простирается Парлевуанское гранд-болото, охватывающее всю стокилометровую шишку южного полюса планеты.

— Все равно жутко! Как оно возникло?

— Существует гипотеза, что в их формировании виновато «магическое дыхание» «джиннов», боевых гиперптеридских роботов. Других физических предпосылок для этого процесса ученые не видят.

— Ужас! А это что такое?

Игнат проследил за взглядом девушки и увидел медленно движущуюся под поверхностью ближайшего водного окна голубоватую струю длиной около полусотни метров.

— Ихтиозавр? — со смешком добавила Лилия.

— Водяной, — сказал Игнат. — Их тут много. По сути это поток мелкодисперсных водорослей, обладающий зачатками разума.

— Так он живой?

— Отец встречался с ними и утверждает, что водяные представляют кластерную форму жизни. А мама даже умела с ними разговаривать.

Лилия оторвалась от созерцания болота, с любопытством посмотрела на спутника.

— А ты?

— И я тоже, — простодушно пожал плечами Игнат.

— Ты и сейчас с ним… разговариваешь?

— Не в прямом смысле, — улыбнулся он. — Я его чувствую. Он смотрит на нас, и ему интересно. Однако его что-то тревожит.

— Что?

Игнат оглянулся. Показалось, что спины коснулся чей-то внимательный взгляд.

Над горами просияла и погасла золотая точка. Летательный аппарат. Но это могли быть и наблюдатели группы поддержки, поэтому не стоило напрягать нервную систему в поисках негативных потоков внимания.

— Наверно, почуял какого-нибудь местного кита, питающегося водорослями.

«Вперед!»

Драккар снова устремился к горизонту, набрав крейсерскую скорость — две с половиной тысячи километров в час — всего за три секунды.

— Здесь недалеко должна стоять башня могильника. Но я ее не вижу.

— Может, мы ошиблись направлением?

— Навигатор нашей машины не может ошибаться. Башня возвышалась над болотом на двести метров, а теперь… — Игнат замолчал.

Впереди по курсу движения в зеленовато-серой, изредка взблескивающей равнине показалось растущее черное пятно. Оно быстро увеличилось в размерах и вскоре превратилось в огромную кляксу поперечником с десяток километров, истыканную струйками испарений.

«Замри!» — приказал Игнат.

Драккар затормозил.

— Что это? — тихо спросила Лилия.

— Именно здесь и стоял могильник, — так же тихо ответил Игнат. — Внутри которого был замурован «джинн».

— Ты думаешь, он утонул?

— Вряд ли. — Игнат «пошевелил» своим экстрасенсорным «локатором», ощупывая черное пятно на поверхности болота до самых его глубин. — Он просто исчез. Точнее, его взорвали. Я говорил тебе об этом.

— Ты говорил о кладбище, и я представляла себе…

— Земной погост?

Лилия смутилась.

— Нечто вроде того.

— Здесь вся планета являлась кладбищем, могильники усеивали всю ее поверхность. Просто кое-где они действительно собирались в подобие мемориальных комплексов, по десять-двадцать башен в одном месте. А всего могильников насчитывалось больше тысячи.

— Как много! Кто же их… «джиннов»… замуровал в могильники?

— Мнения ученых расходятся. Твой дед считал, что в войну между иксоидами и гиперптеридами вмешалась третья сила, возможно даже — те самые ангелоиды, и пересажала всех роботов — и «джиннов», и моллюскоров — в своеобразные некрополи. Кстати, он тебе рассказывал, что сам какое-то время представлял ангелоида?

— Рассказывал, — смущенно кивнула девушка.

— Что непонятно: если ангелоиды, по его теории, должны сменить человечество, то есть они сформируют космоноосферу позже, через тысячу лет, то как они могли вмешаться в войну между негуманами в прошлом?

— Это просто.

— Да? Ну-ка, ну-ка, просвети.

— Ангелоиды — лишь один из видов УММ. Мультиверс велик, и в нем должно родиться много видов разума, образующих свои постразумные структуры УММа. Понимаешь?

— Ты хочешь сказать, что даже негуманы, те же гиперптериды, иксоиды, Черви Угаага, послужили основой для рождения своих послеразумных систем?