Сборник - Фантастика, 2004 год

Когда взгляды Глебыча и парня встретились, тот шагнул навстречу, раз, другой. И подошел вплотную.

Первое, что бросилось Глебычу в глаза - черный бэдж с золоченой надписью. «Гений Подземки. Москва». Только линия была указана Калужско Рижская. Та самая, на которую теперь с родимой Арбатско Покровской напрямую не пересесть. Знакомая визитка была вставлена в пластиковую оболочку с булавкой наподобие тех, что носят сотрудники солидных фирм или настырные тетки посредницы у Измайловских гостиниц. И носил ее парень так, будто это был не бэдж с визиткой, а по меньшей мере Орден Славы или медаль Героя России.

Глебыч несмело прижал руку к нагрудному карману, где лежали его паспорт и визитка. Его, по всей видимости, орден. Прижал и так же несмело поднял глаза.

Парень глядел на него сверху вниз, в упор, пристально и вместе с тем укоризненно, даже презрительно. Долго глядел. Странно, но окружающие совершенно не обращали внимания на достаточно необычно ведущую себя парочку в самом центре платформы, словно Глебыча с парнем окутывала вуаль невидимости.

Парень шевельнулся. Прищурил один глаз, то ли устало, то ли разочарованно, то ли и то, и другое вместе.

– Эх, ты, - процедил он негромко. - А я уж было подумал…

А потом повернулся и пошел прочь, туда, где останавливается головной вагон. Люди невольно уступали ему дорогу. Где то там, у выпуклого зеркала или даже дальше Гений Подземки с Калужско Рижской линии словно бы растворился, исчез без следа и Глебыч почему то этому ничуть не удивился.

Только спустя долгую минуту он проглотил неприятный комок в горле и медленно медленно отнял руку от кармана. И тоже пошел. На противоположную платформу.

И люди расступались перед ним.

От наземного вестибюля «Семеновской» до магазина бытовой техники Глебыч несся так, словно опаздывал на самолет. Лишь в магазине он поумерил пыл, попытался придать себе вид естественный и солидный и, стараясь ступать твердо и независимо, направился к отделу, где покупал вчера злополучный «Самсунг». Там Глебыч некоторое время озирался в поисках вчерашнего неприятного продавца, но того нигде не было видно. Зато миловидная девчушка в униформе моментально оказалась рядом:

– Добрый день, вам чем нибудь помочь?

Глебыч взглянул на ее простую и неискусственную улыбку и внезапно успокоился. Разом. Судя по бэджу, девушку звали Машей и работала она менеджером отдела.

– Да, помогите, пожалуйста, - у Глебыча даже голос не дрожал, чего он втайне опасался. - Видите ли, в чем дело, я вчера купил у вас музыкальный центр, и мне, по моему, неправильно указали цену. Я заплатил на четыре с половиной тысячи меньше…

– А, я понимаю, о чем вы говорите! «Самсунг» модели…

– Да, «Самсунг», - перебил Глебыч, потому что номер модели, откровенно говоря, не запомнил. - У вас есть продавец парень, такой… неторопливый.

– Уже нет, - сообщила девушка с некоторым сожалением. - Он уволен.

– Уволен? - упавшим голосом повторил Глебыч. Такого поворота он совершенно не ожидал. Хотел просто доплатить деньги, чтобы парню не нагорело из за этого злосчастного «Самсунга», и вдруг - уволен!

– Да, уволен. Внимательным обязан быть продавец, а не клиент. Это ошибка продавца, не ваша. И деньги уже высчитаны из его зарплаты, так что вам не нужно ничего доплачивать. Спасибо, что пришли, может быть, еще что нибудь купите?

Глебыч низко опустил голову, чтобы Маша не увидела его растерянного лица.

– Нет, наверное, не сейчас…

– Приходите еще! - Девушка улыбнулась, Глебыч видел это, даже уставившись в пол.

Все таки это не была дежурная улыбка. Наверное, Маше действительно нравилось работать в большом магазине и беспрерывно разговаривать с новыми людьми.

На следующий день после все изменившей встречи в метро позвонил сынуля Севки Баклужина и довольно развязно поинтересовался: будет Глебыч покупать монитор или где?

– Не буду, - тихо, но твердо ответил Глебыч. - Извини, не получается. И что вчера не пришел и не перезвонил - извини.

Голос Баклужина младшего стал серьезнее:

– Дядя Олег, случилось что?

– Случилось, Максим. Но я сам справлюсь. До свидания. Извини еще раз…

Целую неделю Глебыч был угрюм, мрачен и нелюдим. Хорошо, что в редакции не нашлось работы, которая требовала бы его непосредственного присутствия. Глебыч писал статьи дома и отсылал их электронной почтой. На улицу он выходил всего дважды, оба раза в магазин напротив подъезда, за продуктами.

Глебыч много думал о произошедшем. Неужели между появлением и исчезновением станции «Маросейка» и его поступками существует какая то мистическая связь? Бред ведь, сказки, небывальщина! Фантастика! Но если вспомнить слова того парня, Гения Калужско Рижской… Глебыч глядел на черную визитку, которую по его примеру вставил в бэдж, оставшийся с прошедшего киносеминара, поверх листка со своей фамилией и названием журнала. Он знал, что, когда выйдет из дому и направится к метро, приколет бэдж к свитеру.

Почему то Глебычу хотелось, чтобы Гений Калужско Рижской не думал о нем плохо.

Через неделю все таки пришлось выходить из дому дальше магазина и ехать на церемонию вручения очередных премий за очередные заслуги.

Глебыч частенько бывал на подобных мероприятиях. Узкий замкнутый мирок профессионалов в какой либо области, украшенная сцена, конферансье, речь, приз, вручение, жиденькие аплодисменты, полнящиеся завистью глаза в зале… Потом фуршет, бутерброды, водка, пьяные разборки и блевотина по углам. Бомонд, чтоб его.

Подобные мероприятия Глебыч не любил, но регулярно посещал по профессиональной надобности. Представители десятков замкнутых мирков уже несколько лет как здоровались с ним - примелькался, видимо.

Сегодня ехать предстояло на «Таганку», в ресторан «Семь пятниц».

«Надеюсь, никакой гадости я за последнее время не совершил, - мрачно думал Глебыч, ныряя под мост окружной железки, - и станция «Измайловский парк» никуда не делась. Равно как и «Таганская радиальная»…»

«Измайловский парк» обнаружился на месте. И наземный вестибюль, и все остальное.

Бэдж с визиткой, конечно же, был загодя приколот к свитеру.

Держа в руке карточку, Глебыч подошел к крайнему левому турникету, рядом с будочкой бабули дежурной. Не успел он сунуть карточку в щель, как на турникете зажегся зеленый глазок.

Глебыч насупился.

«Ну, вот… опять халява… Не пойду, заплачу, как положено», - подумал он сердито.

Но бабуля вдруг обратила к нему широкое румяное лицо и приветливо улыбнулась, что работникам общественных мест в общем то не свойственно: