Я, Великий И Ужасный - Изяслав Кацман
И только вчера наконец-то сообразил — когда на "совете солидных и разумных мужей" озвучил, что отныне все племенные таки и прочие "большие люди" обязаны отправлять на постоянное пребывание при дворе типулу-таками сыновей или иных близких родственников во избежание всяких разных поползновений против законной правительницы и её верных сподвижников. То есть, сказал я о необходимости нахождения отпрысков лучших семейств под моим присмотром. А в качестве причины назвал, конечно, не то, что нужны заложники. Ибо, зачем обижать уважаемых мужей недоверием: ну разве могут подданные что-то затеять против своей обожаемой и боготворимой повелительницы. Вот и пришлось выискивать более благопристойное обоснование. А что может более благовидным, чем желание дать отпрыскам самых славных и верных трону семейств достойное образование с учётом всех иноземных новаций. И, разумеется, такое образование можно получить только в столице, где ими будут заниматься лучшие местные и заграничные специалисты.
Выдав такой пассаж, я неожиданно сообразил: а ведь одно другому не мешает. Равно как ничто не мешает параллельно обучению детей-заложников письму, счёту и вохейскому вбивать им в головы нужные идеи. Обалдев от открывающихся перспектив, я аж сбился с речи. "Господа министры" недоуменно уставились на меня.
"Духи только что сообщили мне нечто важное" — пришлось объяснить собравшимся — "Мне надо немного подумать, и если нужно, переспросить у них".
Несколько минут я собирался с мыслями. Потом продолжил: "Да, это должен быть особый Мужской дом. Где будут проходить обучение всем премудростям, без которых не обойтись настоящему дареою. Но также там молодые люди будут учиться всем чужеземным премудростям, которые позволят людям Пеу встать вровень с заморскими чужаками и даже превзойти их". Тут мне пришла в голову ещё одна мысль: "Но надлежит не только учиться новому, но и вспомнить старое. Наши предки приплыли на Пеу много поколений назад, не боясь морских волн. Ныне же жители острова не рискуют отплывать далеко от берегов. Пришло время вспомнить, что в наших жилах течёт кровь Тоту, Хоне и Боне, славных мореходов, давших начало племенам Пеу. Несколько жителей Мар-Хона уже приобрели опыт плавания на больших лодках чужеземцев. Придёт время, и тысячи сынов Пеу выйдут в открытое море на своих собственных больших лодках, чтобы отправится к далёким берегам за добычей и славой. Потому Новый Мужской Дом будет находиться в Мар-Хоне, дабы его воспитанники учились строить большие лодки, способные пересекать любые пространства, и управлять такими лодками".
Участники "совета солидных и разумных мужей" потрясённо молчали, пытаясь осмыслить нарисованную картину мною грядущего величия дареоев Пеу. Судя по выражению коричневых лиц, открывающиеся перспективы далёкого будущего вызывали сугубо положительные эмоции: у чужаков за морем множество интересных вещей, и отобрать эти богатства — дело, безусловно, достойное сильных и храбрых мужей. Так что оставалось только благодарить духов-покровителей за то, что в туземном языке отсутствует слово "торговать". А то брякнул бы сей термин, и эффект от речи был бы куда слабее — торговля или обмен дело, конечно, полезное и иногда просто необходимое, но всё равно отнять чужое добро просто так — намного почётнее для свободного дареоя, особенно если он ещё вдобавок к этому регой.
Дальше пошло уже обсуждение деталей: начиная с какого уровня, местные боссы могут рассчитывать на столь высокую честь, какой является зачисление отпрысков в новое учебное заведение — здесь сошлись на первое время на таки, старостах и вождях деревень и кварталов крупных поселений, и то слишком много получалось учеников; со скольки лет принимать на учёбу — решили держаться обычного возраста, в котором мальчиков отправляют в Мужской дом, то есть семь-восемь лет, но в первые года два-три принимать лет до двенадцати; откуда брать продовольствие для учеников и учителей — здесь все согласились с предложением Кинумирегуя, что пусть родственники воспитанников и снабжают их пропитанием, а уж педагогов Сонаваралинга прокормит.
Проект "Обители Сынов Достойных Отцов", как поэтично окрестил новое начинание Кинумирегуй, был вчерне готов. Я уже собирался объявить сегодняшнее заседание нашего правительства закрытым.
"Сонаваралингатаки" — протараторил охранник-регой, заскочивший на помост — "Гонец из Тинсока. Говорит, что очень срочно".
"Ладно, пусть идёт сюда" — недовольно ответил я, пробуя сообразить, что там могло такого произойти, чтобы понадобилось мчаться до самого Тенука.
Гонец с трудом взобрался на помост. Из последних принятых в ряды "макак". Откуда-то с Верхнего Бонко. Весь в пыли и грязи, от него ощутимо несло потом.
"Пану олени" — прохрипел он — "Предательство тинса и бунса".
— Говори дальше — не совсем понимая, о чём идёт речь, приказал я.
— Они по всему Тинсоку и Бунсану взялись за оружие, нападают на наших и тех из своих, кто остался нам верен.
А вот теперь понятно. В папуасском слова "восстание", "бунт", "мятеж" и прочие, равно как и производные от них, применяются исключительно к действиям дареоев — как нечто, вполне имеющее право на существование. А уж восстали подданные какого-нибудь таки, или устроили бунт — дело оценки событий: с точки зрения дареоев, конечно "восстали", а с точки зрения правителя и его окружения — "устроили бунт". Но в любом случае речь идёт о действии, на которое принадлежащие к касте даре имеют право. В отличие от ганеоев, выступление которых против существующего порядка вещей рассматривается в качестве измены.
В общем, мало мне мятежа столичной аристократии, так теперь ещё восстание угнетённых трудящихся масс.
— Что с Паропе? — просил я, внутренне ожидая самого худшего: вплоть до того, что спасся из людей Длинного только вот этот гонец.
— Он со всеми нашими, кто уцелел, сидит в Тин-Пау — ответил Туноту (надо же, я даже имя вспомнил) — Мы отбивались от болотных червей, но их было слишком много, чтобы справиться со всеми. Пришлось укрыться в Тин-Пау. А потом олени Паропе сказал: нужно оповестить нашего пану олени, чтобы тот пришёл с нашими братьями на выручку". Я и вызвался идти. Пришлось уходить в сторону Ласунга, на Вэй все пути были перекрыты.
Тин-Пау, это хорошо: укреплённый частоколом и рвом холм на берегу Тинсокского залива: оттуда контролировался добрый десяток селений бунса и тинса, расположенных вдоль огромной бухты, защищённой от чрезмерного буйства волн. Если "макак" и лояльных местных там собралось хотя бы с полсотни, то несколько дней, пока не придём к ним на помощь, продержаться должны.
— Ты шёл через Ласунг? — уточнил я.
— Да.
— Большой отряд там пройдёт?
— Помучается, но пройдёт — обрадовал Туноту.
— Тогда
