Великие научно-фантастические рассказы. 1960 год - Кордвейнер Смит
– Это не колдовство. Просто познания Эша о природе гораздо богаче наших. Только он не станет делать ничего ради убоя, – принялась объяснять Нэн. – Сам видишь, он не ест ни мяса, ни яиц, ни молока…
– Но сделал же он так, чтобы куры больше неслись. И на удои взгляни!
– Пока куры несутся, их не отправляют в суп. То же и с коровами. Заметил, наверное, что петушки остались, какими были? Может, он не то чтобы не хочет, а на самом деле не в состоянии заставить животных обрастать мясом под убой… Сам у него спроси.
Начали приходить семенные каталоги. Прежде Максиллу не было дела до огородничества; он просто вскапывал небольшой участок, а девочки пусть выращивают там, что захотят. Зато в этом году каждую брошюрку он лелеял, будто любовное послание, пуская слюни на глянцевые страницы с оранжевыми сосульками-морковками, бесстыжими редисками и благородными салатными кочанами. Нэн как-то застала отца за мечтательными дифирамбами капусте, что крупнее тыквы, арбузам, которых не оторвать от земли в одиночку, сочным помидорам по полтора кило штука.
Эшу же все было в радость. Нэн впервые испытала обоюдоострую женскую злость в адрес эксплуататоров и эксплуатируемых. Где же твое самоуважение, Эш, твои амбиции? Как ты можешь довольствоваться возней на захолустной ферме? С такими талантами, столь явным превосходством над примитивными людишками ты мог бы быть кем захочешь… Вот только парень хотел быть именно фермером.
Максилл с нетерпением ждал, когда же земля будет готова к засеву. Пока она была еще сырая, он заказал вспашку – тяп-ляп и втридорога. Затем, под тщательно скрываемые насмешки соседей, знавших, что все сгниет, он засадил каждый сантиметр пятидесяти с лишним свободных акров.
– Ты можешь управлять своим даром? – спросила Нэн у Эша.
– Сделать так, чтобы на груше росли огурцы, а на виноградной лозе зрели картофельные клубни, не могу. Если ты про это.
– Нет, я к тому, нельзя ли как-то уменьшить размеры плодов? Чтобы кукуруза была лишь немногим крупнее обычной?
– Зачем?
В попытках объяснить Нэн Максилл почувствовала стыд от самой своей просьбы.
– Я не понимаю слов, которыми ты пользуешься, – покачал головой Эш. – Растолкуй, что такое зависть, чужак, конкуренция, подозрение, гнев… Для начала хватит.
Она старалась изо всех сил, но тщетно. Ничего не выходило. Нэн возмущалась изгнанием Эша с родины, однако не могла не признать, что трудно выносить не только того, кто сильно отстал, но и того, кто сильно опережает время. Оставалось лишь гадать, чем Эш был для своих сородичей: напоминанием о том, что лучше забыть? Намеком, что не настолько уж они и развиты, если до сих пор рождаются подобные?.. Зато Нэн знала наверняка, чем он был для Земли образца 1937 года: ходячим укором.
Весенние ветры обломали сухие ветки на плодовых деревьях, обкорнав их не хуже человека с пилой и секатором. Только-только посаженным сад, конечно, не выглядел: высокие массивные стволы показывали, что деревья растут уже давно, – но был несомненно здоровым. Почки налились и раскрылись, из одних проклевывались красноватые кончики листьев, из других – мягкие бархатистые цветки. Тень от крон была столь плотной, что между деревьями не росло ни травинки.
А вот в полях дела обстояли ровно наоборот. Что бы Эш ни сделал с почвой, это сказалось и на семенах, которые принес ветер на грядки и между ними. Каждое взошло, и проросли они так густо, что корни переплелись, а стебли наперебой тянулись выше и выше, чтобы увидеть солнце. Высмотреть в этом сплетении крошечные зеленые перышки кукурузы можно было, только встав на карачки.
– Ладно, – сказал Малколм Максилл, – зато ничего не сгнило; вот соседи от зависти удавятся! Урожай у меня будет на две-три недели раньше остальных. Всё, для Максиллов Депрессия закончилась!.. Только придется не разгибая спины заниматься прополкой. Я, пожалуй, куплю трактор, и тогда в следующем году можно никого для вспашки не нанимать. Ему ведь по силам научиться водить трактор?
– По силам, – ответила Нэн, так же, как отец, совершенно не обращая внимания на стоящего рядом Эша. – Но он не станет.
– Почему это?
– У него нелады с техникой.
– А если дать ему лошадь или мула? – скривился Максилл.
– Полоть сорняки он не станет.
– Да с чего вдруг?!
– Я уже говорила, отец. Он против всякого убийства.
– Но сорняки!..
– Неважно. И не спорь, бесполезно. Таким уж он уродился.
– Уродом уродился, вот что я скажу.
В итоге Максилл все равно купил трактор со множеством приспособлений к нему и принялся обрабатывать кукурузу сам, потея и ругаясь (естественно, когда девочки не слышали). Он клял Эша, что тот ничего не делает по ферме, а просто ходит и гладит все подряд. Ну разве это работа для взрослого мужчины?
Нэн боялась, что от отсутствия прошлогодних гигантских плодов отца хватит удар. Однако урожай превосходил всякие ожидания и пределы разумного: не было ни единой поклеванной вишенки, больной сливы или червивого абрикоса. Все цветки распустились, все плоды завязались и созрели. Под их грузом ветви гнулись чуть не до земли, а ветерок шевелил листву, открывая взгляду воплощение грез помолога. Максилл и здесь нашел повод придраться, как с кукурузой.
– Жертвовать качеством в угоду количеству… – проворчал он. – Лучшую цену, конечно, так и так дадут. Но я-то рассчитывал на вдвое больше этого.
Нэн Максилл поняла, насколько сильно изменило ее появление гостя.
Отец теперь казался ей капризным ребенком, закатывающим истерику, потому что у него отобрали сладость, причем для него же вредную. Парни, с которыми она гуляла до этого, выглядели жадными младенцами, бестолково лопочущими «дай, дай, дай, дай». Жители Хенритона и округа Эвартс… хотя нет, тут же поправлялась она, люди вообще вели себя как дети. По радио только и говорили, что о войнах в Китае и Испании, о зверствах в Германии, о жестокости и саморазрушении по всему миру.
Не встала ли она неосознанно на сторону Эша? Хотя какая у него сторона – он просто не высказывал никаких суждений. Он принимал происходящее вокруг так же, как все, что узнавал от нее: задумчиво, с любопытством, иногда недоумением, но без отрицания. И тем не менее Нэн сумела перенять, как ей казалось, его отношение, хоть и была неспособна к той же степени отстраненности, как и самому Эшу было далеко до отстраненности изгнавших его на Землю. Так тот, кто не различает обезьян, сажает гориллу в одну клетку с шимпанзе.
За потерю первобытных инстинктов приходится чем-то платить. Так, сородичи Эша компенсировали его талант к выращиванию способностью создавать вещи путем фотосинтеза и подобных процессов. И если Эш утратил животную склонность к презрению и ненависти, не лишился ли он и уравновешивающей способности любить?
А Нэн очень хотела, чтобы он ее полюбил.
Они поженились в январе. Некоторые
