Рейтинг Асури - Игорь Лысов
Афа повторял вслед за роботом и затем прослушивал свою же речь, которую машина отправляла в банк данных. Офицер стоял молча и только что-то записывал себе в блокнот, глядя на циферблат на спине у робота.
Подошли охранники со светящимися головами. Несколько ухищрений, и стена приоткрыла дверь в острог. Полицейский тоже подошел к щели в заборе, повернулся в сторону Афы:
– Пожалуйста, проходите, тэн Асури. Впредь вы будете лишены всякого контроля за своим поведением, и в то же время вы не имеете права появляться на гражданской территории государства Байхапур. Любая попытка попасть обратно будет пресечена.
Придерживая тяжелую и толстую дверь, полицейский ждал, когда Афа войдет в нее. Лямка рюкзака зацепилась за выступы в проеме. Асури дернул мешок. Перешагнув через высокий порог, Афа оглянулся. Огромный люк уже захлопнулся и через пять секунд вжался в стену так, что стал едва заметной щелочкой по своему периметру. Откуда-то сверху раздалось угрожающее:
– Отойдите от стены на двадцать ярдов.
Профессор оглядел стену, местами уже покрывшуюся ржавчиной, посмотрел вверх на громкоговоритель и отвернулся к пространству, которое теперь станет для него единственным местом для окончания жизни. Это он знал очень хорошо. Во всех докладах, которые время от времени доходили до профессора, были отчетливо указаны все меры предосторожности в случае желания тэна вернуться в человеческое общество.
XVIII
Профессор поднял саквояж и медленно пошел в пустыню. Становилось душно и сухо. Первые пальмы не давали своей тенью никакой прохлады. Воды тоже нигде не было. Мучительная жажда все больше и больше заставляла профессора ускорить шаг. Не понимая, куда ему надо идти, профессор просто старался не останавливаться в тайной надежде, что когда-нибудь это кончится. Неожиданно проскользнула мысль, что кончится все, а не только это. Пить хотелось больше, чем думать о своем финале в пустыне. Благо деревья стали появляться чаще. Сорвав несколько листков кетапанга, Афа стал жевать их. Что-то влажное, но кислое ощущалось во рту. Никакой воды малайзийский миндаль не давал, но сухость ушла, и, несмотря на вязкость во рту, стало легче идти.
«Если найти воду, то с ней и миндалем можно жить», – неожиданно появилось в голове у профессора. Отметив для себя эту мысль, Афа Асури усмехнулся. Собственно, других мыслей голове не было нужно. Этой достаточно.
Пройдя еще около часа, профессор оказался в довольно обширной заросли прибрежной флоры. Густые кусты казуарины смешались с пенанго-лаутом и кетапангом. Среди зелени было прохладнее, и, хотя по-прежнему мучила жажда, идти стало действительно легче. Несколько раз Асури останавливался и осматривался. Он боялся уходить в чащу, чтобы не оказаться среди дикой природы окончательно. Поэтому он иногда сворачивал поближе к окраине кустарника и шел вдоль него.
Совершенно неожиданно профессор наткнулся на тропинку. Точно, сомнений быть не могло – эта тропа создана человеком! Радость охватила Асури, он уселся у вытоптанной дорожки прямо на траву. Потом неожиданно вскочил, стал вглядываться то в одну сторону тропы, то в другую. Но узкая дорожка была пуста, а там, за горизонтом, как казалось Афе, могло бы существовать начало или конец этого пути. Осталось выяснить, в какую сторону идти.
– В конце концов, нет никакой разницы! И там, и там есть смысл – не может же тропа вести в никуда.
Оставив саквояж, профессор решил немного пройти и осмотреться. Тропа углублялась в кустарник, и было совершенно невозможно догадаться, куда ведет дорожка через зеленую чащу, которая уже напоминала тропические джунгли. Единственной радостью оказалось то, что под ногами стало мягко и сыро. Афа согнулся над своими следами – никакого сомнения, что где-то рядом мог быть источник. Шагнув наугад несколько раз, профессор сообразил, что влага и вместе с ней вязкость шагов увеличивается только в одном направлении. Оглядевшись, чтобы запомнить место, Асури сошел с тропинки.
Действительно, уже через десяток шагов его туристические туфли стали влажными и грязными. Вода была где-то рядом. Профессор остановился и затих. Был отчетливо слышен какой-то шелест всего в нескольких ярдах. Шагнув туда, он чуть было не провалился в топкое месиво. С трудом вытащив ногу вместе с ботинком, Афа смотрел, как яма быстро заполнялась водой. Дальше идти было опасно, он стал ждать. Вода наполнила до краев углубление от ноги профессора и успокоилась.
«Еще немного подождать, – размышлял Афа, – и грязь в воде осядет». Как бы ни хотелось пить, профессор боялся прикоснуться губами к болотной жидкости. Прошло немного времени, и он уже мог различить на дне ямы какие-то листочки, вода светлела и очищалась. Осторожно, чтобы не замутить маленький колодец, Асури встал на колени и коснулся воды. Маленький глоток неожиданно показался не вонючим питьем, а напротив, во рту ощущалась легкая и чистая прохлада. Нагнувшись еще раз, Афа набрал в рот воды.
Отпив, он посидел несколько минут молча, наблюдая за тем, что происходит у него внутри. Ничего не пугало, и профессор еще раз наклонился к лужице. Два-три больших глотка – только воля заставила его оторваться. Опустив пальцы в воду, Афа сполоснул лицо и встал. Через минуту он уже был на тропе и шагал в сторону оставленного саквояжа.
Профессор еще раз огляделся, чтобы хоть как-то предположить, в какую же сторону идти, или даже найти незаметные указатели. Ничего так и не придумав, Афа пошел в сторону заката, уверив себя, что там должен быть океан. Пройдя всего несколько шагов, он остановился…
– Если появится океан, то уж точно никакой растительности рядом не будет, – рассуждал профессор. – И уж тем более воды. Правильно будет идти в противоположную сторону; во всяком случае, джунгли дадут миндаль, какие-нибудь фрукты и воду. Сейчас это важнее…
Асури стоял посреди тропы и уговаривал себя. Логика победила привязанность к океану, Афа быстро зашагал в уже знакомую сторону. Дойдя до места, где он свернул в болото, профессор потянул ветку тоненького деревца и прикрепил конец к другому дереву какими-то вьющимися растениями. Походило на шлагбаум, не заметить который было невозможно. Отойдя немного, Асури посмотрел на самодельный знак и удовлетворенно зашагал дальше.
Тропинка вела вдоль зарослей миндаля, иногда петляла между деревьями, вновь выходила на окраину начинающихся джунглей. По другую сторону тропы был все тот же тоскливый пейзаж пустынной земли, уходящей за горизонт.
Солнце уже отбрасывало тень профессора перед собой, удлинялась через каждые сто шагов, день медленно начинал превращаться в свою противоположность.
