Контора - Владимир Лынёв
Вульф посмотрел ему вслед.
– Честно говоря, я думал, что психодрама и театральные штучки остались в начале двадцатого века, вдребезги разбившись о катастрофические последствия Второй мировой войны. Массовый наплыв пациентов с посттравматическим стрессовым расстройством и его осложнениями, как я понимаю, привел к бесконтрольному использованию электросудорожной терапии, лоботомии и прочих изуверств. Все в угоду сиюминутного результата.
– Да брось ты! Специалист по психодраме? Ха! В курилках Конторы давно трындят, что никакой он не врач, а занятный экземпляр, которого Пейтон откопал на этапе обкатки «Морфея» в качестве безвредной альтернативы стандартным терапевтическим методикам, сотрудничая с благотворительными организациями и собирая доказательную базу об эффективности технологии для получения патентов во всяких богадельнях. Корпоративный Билли Миллиган! Как тебе такое, а? Раньше подобные придурки шарахались в длиннополых плащах по паркам, демонстрируя невинным студенткам свое убогое хозяйство, или в запущенных случаях становились героями первых полос криминальной хроники, а теперь они служат на благо общества.
– И ты веришь в эту чушь?
– В Конторе никогда не знаешь, что правда, а что ложь. Дай лучше посмотреть, что он тебе всучил.
Гловер выхватил флаер из рук Вульфа и принялся читать вслух:
– Юная выпускница университета Джона Хопкинса получает шанс отправиться на стажировку в элитную психиатрическую клинику, затерянную где-то посреди заснеженных пиков Монтаны вдали от любопытных глаз папарацци и вездесущих щупалец инфосети. Ради этой возможности она оставляет позади беззаботную городскую жизнь, друзей и бойфренда, но движет ей вовсе не тяга к самореализации. Она ищет пропавшего отца, некогда известного психоневролога, доведшего до самоубийства жену и канувшего в безвестность, как только судебный процесс был закрыт ввиду отсутствия доказательств вины. Все, о чем она может мечтать, – это месть, но, приблизившись к ее осуществлению, она вынуждена сделать выбор между священной врачебной клятвой и слепой ненавистью. «В тенетах долга».
Он повертел флаер в руках. На постере к фильму стояла в профиль задумчивая и грустная Жюли Орье. Лицо ее было полупрозрачным и скрывало задний фон с туманной гористой местностью и загадочной психиатрической клиникой с красным крестом на крыше, сиявшим береговым маяком посреди депрессивной сепии поздней осени.
– Сдается мне, фильмец будет небезынтересным!
Они вышли из вагона трамвая на городскую улицу, забитую толпами прохожих. Их лица были размазаны, но, приглядевшись, Вульф вспоминал людей, некогда встречавшихся ему на пути. Абстрактные черты принимали узнаваемые формы из глубокого или совсем недавнего прошлого. Запомненные мимоходом или, напротив, хорошо знакомые. Целый парад проносившихся мимо него скорым поездом лет. Никто из них не вызывал отклика в душе и сердце. Он был чужаком в водовороте памяти. Самодостаточный и автономный, как какая-нибудь космическая станция на геостационарной орбите. Клишированный в навязчивом отчуждении персонаж из истории чужой жизни.
– Ты похож на сморщенную тень, отброшенную на асфальт полуденным солнцем, – сказал Гловер. – Что с твоей личностью? Она не имеет четких граней и больше похожа на искусственно созданный гомункул.
– Что ты несешь?
– Неважно. Может, я и ошибаюсь. Все мы немного не в себе в последнее время. В конце концов, это просто сон. Давай сосредоточимся на работе.
Кинотеатр притаился в стареньком аутентичном здании из начала двадцатого века с отреставрированным на современный безвкусный лад фасадом. Афиша помаргивала умирающей лампой подсветки. Толпы желающих попасть на сеанс у дверей не наблюдалось.
Они прошли внутрь, минуя закрытую билетную кассу и безлюдный холл. Полупустой зал кинотеатра навевал тоску. В креслах сидели ряженые манекены, с бессмысленной миной взиравшие на полотнище экрана. Фильм был в самом разгаре.
«Бесконечные запутанные коридоры “Одинокого путника” казались отражением изломанных рахитичных сознаний его постояльцев. Они бродили среди напускной и избыточной роскоши, столь несвойственной всем прочим лечебным учреждениям, словно призраки. Успешные люди, прошедшие по трупам первопроходцев и достигшие вершины Эвереста, но не обнаружившие там ничего, кроме пустоты в сердце. Фальшивые боги этого мира с обложек “Таймс”, сослужившие грязную и неблагодарную службу и ставшие затупившимися инструментами коллективного бессознательного. Для всякого поломанного скарба есть сарай. Там они и ржавели…»
– Гонору у красотки Жюли всегда хватало! – вставил свои пять копеек Гловер.
Он подошел к экрану, отбрасывая тень на сцену из фильма, достал из кармана зажигалку и покрутил в руке. Огниво было старое, а потому кремень выбил искру далеко не с первой попытки. В пещере бессознательного им просто повезло. Тусклый огонек без труда прожег дыру в белом полотне по форме тени Гловера. Он шагнул вперед и исчез. Вульф, недолго думая, последовал за ним.
Когда он миновал прожженную в полотне экрана дыру, ему послышался громкий и отчетливый хруст попкорна, доносившийся из зрительного зала. Алекс на мгновение оглянулся и заметил легкое движение на задних рядах среди рассаженных там манекенов. В одном из кресел расположился мальчик. Ярко-желтое ведро попкорна, стоявшее на коленях, особенно сильно контрастировало с его бесформенным серым одеянием. Большего Вульф разглядеть не успел. Кинематографическое действо поглотило его с головой.
Было далеко за полночь. Алекс сидел в ординаторской, потягивая ароматный и чертовски горячий кофе из чашки. Орье была на взводе. Вышагивала взад-вперед по комнате, как маятник метронома для лечебных сессий гипноза. От этого мельтешения перед глазами у него разболелась голова.
– Точно вам говорю, это он! – не унималась она.
– И что же ты намерена предпринять? – слова непроизвольно сорвались с его губ. Вульф попытался было противиться, но чья-то несокрушимая воля тащила его по рельсам истории без возможности вмешиваться. В фильме он был актером, исполнявшим заученную роль.
– Я хочу справедливости! – в запале ответила Орье.
– Болезнь никогда не бывает справедлива. Это неукротимая стихия, и перед ней мы ничто. Ты знаешь, что я могу тебе предложить. Попытку исцеления. Шанс. Альтернативу. Нужно только упорно работать.
– Лечить это безумное животное?
– Ты врач, а он пациент. Разве может быть иной выбор?
– Бешеную скотину всегда ведут на убой. Без сомнений. Без колебаний.
– Подобные изречения наводят на мысль, что яблоко от яблони…
Орье бросила яростный взгляд в его сторону и спешно покинула ординаторскую.
Она была занимательным объектом для наблюдений. Умная. Бескомпромиссная. Полная эмоционального надрыва. Такие становятся помощниками высшего качества. Его мечта увлекла за собой многих. Кто-то сгорел по пути, так и не увидев ее воплощения. Нужны были свежие угли.
Вульф встал и осторожно вышел за ней. Ему было интересно, что произойдет. Эмоций не было. Одно нагое исследовательское любопытство.
Следовало действовать незамедлительно. Никто из посторонних не должен был испортить фальшивой игрой драматический эндшпиль. Требовалось подготовиться. Немного первоклассных седативных препаратов в кофе охранников, небольшая диверсия с системой видеонаблюдения, пара латексных перчаток на
