Сборник Забытой Фантастики №3 - Эдвин Балмер
Это только усугубило загадку, поскольку после выстрела прошло много секунд, прежде чем офицер был ранен. После дополнительных вычислений эксперты объявили, что если оружие было направлено прямо вверх, то пуля должна была снова упасть примерно в то время, когда был ранен офицер. Это звучало правдоподобно, но солдат поклялся, что он направил ружье не вдоль судна, а в небо. Капитан Грин с сарказмом уверил, что он не держал ногу под прямым углом к своему туловищу, единственное положение в котором он может быть поражен подобным образом.
Казалось, нам не грозила ни малейшая опасность. Корабль шел ровным ходом без какого-либо движения. Не было ни ветерка, и туман висел вокруг нас недвижим. Из звуков, кроме тех, что исходили с корабля, мы не слышали ни одного. Чайки, которые следовали за нами от Ньюпорт-Ньюс, исчезли.
Радио пытались использовать снова и снова, но безрезультатно, за исключением того, что личные приемники на борту без труда улавливали эти сигналы. Ближе к вечеру второго дня офицеры штаба решили попробовать телепатию, которая в то время была в новинку и поэтому вызвала большое отторжение. Те, кто поддержал эту попытку, утверждали, что терять было нечего, а поскольку телепатия была в ведении Слима Эссингера, то за ним и послали.
Прогресс в психологии был настолько велик вплоть до начала войны 1938 года, что перед нашим отплытием некоторые из более молодых и прогрессивных людей в Военном министерстве готовились к использованию передачи мыслей. Все офицеры, как те, что остались в Вашингтоне, так и те, что были отправлены, прошли тщательную проверку. Мозг всех были настроены на ритмичность, синхронность и гармонию. В испытаниях, даже когда расстояние между настроенными умами составляло три тысячи миль, прием и отправка мыслей были успешными. Во время эксперимента и радио, и провода были под рукой для проверки точности; сейчас же – что бы ни сказал Слим, это будет только он и его собственные слова.
Он ничего не сказал. Эта попытка закончилась неудачей. Он попытался послать сообщение, но сказал, что почувствовал противодействие и не смог получить ответа.
Несколько часов спустя мы, четверо сержантов, сидели на краях своих коек, размышляя о том, где мы находимся. Мы были немного южнее Бермудских островов, когда наши двигатели остановились. Я утверждал, что ветры отнесут нас обратно на побережье Каролины. Слим доказывал, что мы будем дрейфовать на юг, когда внезапно замолчал.
– Ран, – окликнул он меня. – Отведите меня к генералу Вакше. Что-то прорывается.
В те дни, когда телепатия только осваивалась, концентрация была главным условием. Чтобы Слим мог использовать все свои способности, я сунул ему руку под мышку и направился в апартаменты генерала.
– Он очень слабый. Я пока не совсем понимаю, – сказал мне Слим, когда мы отправились в путь.
Я отдал честь и, когда генерал спросил, что я хотел ему сообщить, объяснил, что Слим получил телепатическое сообщение. Генерал Вакше обратил свое внимание на человеческий прибор, ожидая, как мне показалось, с некоторым любопытством. Через несколько минут мой друг начал говорить. Его слова были резкими и отчетливыми, но голос не принадлежал Слиму Эссингеру.
– Прикажите всем людям на борту выйти на палубу. Ничего не бойся. Никаких действий против вас или корабля не предполагается. Вы будете невредимы. Соберите всех мужчин; мое послание для всех. – Затем уже своим собственным голосом он добавил мне, – Выведи меня на мостик.
Это прозвучало несколько враждебно. И все же это был всего лишь сержант. Многие офицеры в генеральском штабе смотрели на него с ужасом. Но генерал был одним из тех, кто предвидел переход от контроля олигархии богатства и состояния к реальной демократии, и он мог допустить возможность того, что у "некого" есть идея. Кроме того, если Слим притворялся – было достаточно времени, чтобы поразмыслить над этим позже. Но в том необычном положении, в котором мы находились, даже к такому призыву стоило прислушаться. Нам было приказано подняться на верхние палубы. Даже капитана Грина с простреленной конечностью вынесли на носилках.
– Выбросьте все страхи из головы, – были первые слова, обращенные к нам, когда мы стояли в сборе. Голос, который говорил, был громким и отчетливым, разносясь по всем палубам. И все же в мягкости тона чувствовались властность и дружелюбие, которые порождали уверенность. Голос продолжал:
– Никому на этом корабле не причинят вреда. Напротив, каждый из вас был удостоен особой чести как пригодный для выполнения самой важной обязанности, которая может быть возложена на представителей человечества. Путешествие, в которое вас отправляют, продлится примерно триста ваших часов с момента начала вашего полета. В течение тридцати часов туман рассеется. Когда вы осознаете свое положение, радуйтесь открывшемуся виду и не испытывайте страха. Ни один человек не видел ничего подобного раньше, так что помните о нашем обещании вам. Мы пришли не как враги, а как друзья. Еще раз я прошу, будьте уверены в нас. Ваша награда будет велика. Теперь вы должны вернуться к своим обязанностям и своим местам. На данный момент мне больше нечего сообщить.
Размышляя о том, что нам было сказано, и о том немногом, что было предложено, я поражаюсь уверенности, которую мы проявили к этим обещаниям. Я могу объяснить это, только предполагая, что Голос был гипнотическим. Эта мощь человеческого голоса наукой еще не изучена хорошо, но я рискну предположить, что в течение следующего поколения, или самое позднее к 2150 году, это будет открытием.
Склонные к математике на борту начали отрабатывать возможные пункты назначения. Постулируя скоростью, эквивалентную лучшей скорости Вудро Вильсона, они сказали нам, что за триста часов мы объехали бы почти весь мир. Сверяясь на картой с этим расстоянием в качестве радиуса, мы ни к чему не пришли, если только нас не вели в гранд-тур к нашему пункту назначения, Сан-Франциско.
Другие размышляли о "виде, которого раньше не видел ни один человек". Поскольку к 1938 году наш мир был довольно хорошо исследован, это, казалось, не имело большого значения, если только старая теория полого шара не была верна, и нас вели к открытому полюсу и вниз внутрь нашей земли – такое же нелепое предположение, как и предположение, что небеса над нами были твердыми с дверями и окнами, как в космогонии евреев времен Моисея, и предполагать, что нас поднимают через открытый люк в сокровищницу наверху.
Содружественное любопытство
