Настоящая фантастика – 2010 - Олди Генри Лайон

— Это парадокс, — подтвердил человечек. — Но только в масштабах локального времени и локального пространства. Вы написали заявление, оно зарегистрировано и сохранилось, как видите, вместе с записью вашего личного послания себе. Затем два года вашей жизни были преобразованы в энергию, и — оп-ля! — за вычетом этих двух лет вы такой же, как были… А события на Земле пошли по другому пути, разумеется, но вы — не слишком значительная фигура в истории, Андрей Строганов. Не думаю, что кто-то заметил ваше исчезновение, кроме близких знакомых.

Близких знакомых…

— У меня сын. — Крокодил охрип.

У него в самом деле был сын, правда, в последний раз они виделись три месяца назад. Светка увезла его в Англию… или в Германию? Хороший вопрос, он, помнится, давал разрешение на вывоз ребенка…

Или она его тоже на Марс вывезла?

Кто еще заметит его исчезновение? В редакции погорюют и забудут. Родителей нет давно. Соседи? Друзья?

— Так, — от его способности быстро соображать много сейчас зависело. — Насколько я понял, вы не в состоянии выполнить заранее принятые на себя обязательства? Отправить меня на этот… на Кристалл?

— В нашем договоре, — кротко возразил голографический, — указаны несколько пригодных для вас миров. Несколько, на выбор, — Кристалл, Лимб, Раа. От замены ничего не меняется… Поверьте, мы бы рады отправить вас на Кристалл, но они изменили условия, даже не поставив нас в известность… с полным на то правом, кстати.

— Когда они изменили условия? — не сдавался Крокодил. — Тогда, два года вперед, когда я писал заявление? Или сейчас, когда я был изъят?

— Два года — всего лишь два оборота планеты вокруг светила, — сообщил голографический с еще большей кротостью. — Мы существуем в другой системе, поймите. Временные парадоксы для нас — источник энергии.

— Я могу вернуться? — быстро спросил Крокодил. — Забрать свое заявление? Отыграть все назад?

— Теоретически да. — Человечек погрустнел. — Но практически — вам нечем оплачивать эту операцию. Вам сколько лет, двадцать шесть?

— Двадцать семь.

— Все равно. Этих лет не хватит, чтобы оплатить отмену визы, все новые неизбежные согласования и справки, а главное — обратный телепорт с учетом пространственных возмущений. Пришлось бы взять половину жизни у каждого из ваших родителей… И все мероприятие на таких условиях теряет смысл.

Крокодил постоял немного, слушая звон в ушах.

— Вы совершенно напрасно туда стремитесь, — мягко сказал голографический. — Вы же сами слышали: на Земле у вас нет будущего. Возможно, что и у самой Земли с будущим, э-э, не очень.

— Почему? Что там случилось?

— А что всегда случается на Земле? Хм… Если честно, я не готов вам ответить. Дополнительные информационные запросы не были включены в контракт. Тем временем мы до сих пор с вами не решили: едете вы на Лимб или на Раа?

Снова замельтешили цветные полупрозрачные картинки. Крокодил зажмурился — и наугад ткнул пальцем.

— Добро пожаловать на Раа, — сказал сухощавый мужик лет сорока, усатый и смуглый, похожий на уроженца Латинской Америки. — Я офицер миграционной службы.

Крокодил вышел из капсулы и сел прямо на траву. Ноги не держали.

— Усталость после транспортировки? Культурный шок?

Крокодил мог поклясться, что смуглый говорит по- русски. Он попытался мысленно перевести его фразу… Хотя бы «добро пожаловать»… чтобы убедиться, что языков в башке два. По-английски вспоминается — «велкам». Но английский — выученный язык… Не может же человек на Раа говорить по-русски?!

— Разрешите предложить вам помощь, — обеспокоенно сказал офицер.

Опираясь на его руку, Крокодил кое-как поднялся. Воздух здесь был хороший, дышалось легко. Пахло чем-то растительным, как в саду или в парке. Под ногами была трава, и вокруг трава, и кусты в отдалении, толстые старые деревья, хижины, похожие на первобытные жилища. Туземноостровная архитектура.

— Сейчас мы с вами пройдем в здание конторы… Предстоит обсудить неотложные вопросы: как вы будете жить, где, с каким уровнем гражданских прав… Возможно, вам потребуется консультация врача?

— Нет, — сказал Крокодил. — Мне только поспать.

Его отвели в комнату с плетеными стенами и циновкой на полу. На этой циновке, скрючившись, Крокодил заснул — будто выключился, на много часов.

— Это ваш основной документ. — На стол лег предмет, размером и формой похожий на круглую «пальчиковую» батарейку со стесанным боком. Документ был, по всей видимости, деревянный, к нему крепилась светлая металлическая цепочка.

— Носить на шее? — пробормотал Крокодил.

— Да, если вам удобно. Первое время, пока вы не адаптируетесь, вам следует постоянно носить корень с собой.

— Корень?

— Другое название личного документа.

Крокодил осторожно взял предмет. Повертел в пальцах.

Понюхал. Смолистый запах, гладкая, отшлифованная поверхность. Ни краски, ни лака. Можно разглядеть древесные кольца.

— Как это может быть документом?

— Здесь содержится полная информация о вас, вплоть до состава крови, а также контакты миграционного бюро и служебные заметки. Считывается либо специальным сенсором, либо офицером, прошедшим профессиональную подготовку. — Он провел пальцем по стесанному боку деревянного цилиндра. — Срок вашего пребывания на Раа — девять часов семь минут, каждый час Раа на две сотых меньше аналогичной временной единицы вашей родной планеты. Вы потеряли одну семьдесят седьмую часть веса за последние восемьдесят четыре тысячи ударов вашего сердца. Вы пережили, по-видимому, шок, но теперь нам надо решать важные вопросы, я хотел бы, чтобы вы сказали: готовы вы их обсуждать или вам еще нужен отдых?

— Я готов, — пробормотал Крокодил.

— Отлично. Важная информация: все жители Раа в возрасте, близком к совершеннолетию — в пятнадцать, шестнадцать или семнадцать лет, в зависимости от особенностей организма, — имеют право сдать пробу, или, как мы говорим, пройти пробу гражданина. Жители, выдержавшие испытание, получают соответствующий гражданский статус. Жители, по каким-то причинам не прошедшие пробу либо отказавшиеся от ее прохождения, получают статус зависимых. Вы, как мигрант, не имели возможности пройти испытание. Предстоит решить: станете ли вы сдавать пробу сейчас — или вас устроит статус зависимого, в котором, к слову, находится примерно одна пятнадцатая часть коренных жителей Раа.

— Меня не устроит статус зависимого, — сказал Крокодил и нервно сглотнул. — Почему в мировом бюро миграции мне не рассказали всего этого сразу?

— В мировом бюро имеют дело с тысячами разновидностей разумных рас, — сказал офицер с ноткой сожаления. — Поэтому на такие мелочи у них никогда не хватает ни времени, ни компетенции. Не вы первый жалуетесь, не вы последний. Люди выбирают Раа за комфорт и зелень… — Он вдруг приятельски улыбнулся. — Кстати сказать, у нас действительно очень зелено и комфортно. Зависимые не подвергаются дискриминации. Не путайте их с рабами или невольниками, не стоит оценивать действительность Раа с точки зрения ваших культурных мифов.

— Люди выбирают Раа, — медленно повторил Крокодил. — У вас есть еще кто-то… с Земли?

— Из вашего мира? Случается. Не очень много, но есть. Хотите с ними поговорить? Советы земляков, успевших пожить на Раа, — полезнейшая штука.

— Да, — сказал Крокодил, немного приободрившись. — Очень хочу.

— Я сброшу вам… виноват, я просто запишу вам на дощечке, пока у вас нету собственного коммуникационного средства. — Офицер развернул на столе нечто, показавшееся Крокодилу раскатанным в тонкую лепешку тестом. Лепешка дрогнула, по ней поползли бороздки и трещины, и Крокодил понял, что в «тесте» возникла плотно заполненная таблица. — Вот, мы видим, что один ваш соотечественник находится сейчас — живет — очень рядом… Близко. Мы пошлем ему запрос… Кстати сказать, я не знаю ни одного взрослого землянина, который прошел бы пробу гражданина. Чисто физически, понимаете, это трудно для ваших. А вот их дети, которых готовят с малых лет, — те проходят, как местные, с тем же процентом отсева.