Бомба времени - Лаумер Кейт

Я прошел несколько шагов и наткнулся на вращающуюся дверь, по инерции миновал ее, и меня ослепила сороковаттовая лампочка, висящая в холле на перекрученном шнуре: пустые стены, грубый бетонный пол, временная деревянная лестница вела наверх.

На этот раз, сказал я себе, ты сыграешь получше. Никаких неудач с пистолетом в руке, никаких открывающихся, странных дверей, за которыми таится что-то поразительное. Будь хитрым, как лис — вот должен быть девиз...

Я поднялся наверх. Площадка оказалась усыпанной стружкой и кирпичной пылью. На черной пожарной двери тяжелыми медными цифрами было: 13. Прижавшись к двери ухом, я разобрал за ней голоса. Они о чем-то спорили. Это мне подходило, мне давно уже хотелось быть неприятным. Я попробовал ручку, она подалась, и я оказался в коридорчике с оштукатуренной стеной с одной стороны и мутными стеклянными кабинками с другой. Голоса раздавались из третьей по счету кабинки. Я подкрался к ней.

— .. .что значит, вы потеряли его? — говорил Большой Нос.

— Говорю вам, существует фактор сложной непредсказуемости! Я попал в интерференцию, — оправдывался высокий, тонкий голос.

— Верните его — прежде чем будет нанесен непоправимый ущерб...

— Но я не понимаю. Восстановление было сделано своевременно...

— Не понимаете? — сказал третий голос, который был не совсем голосом сенатора. — Я говорю вам, что не могу перенести еще один шок, похожий на предыдущий.

— Не думайте о том, что вы можете, а чего не можете. Вы знали, на что подписываетесь.

— Я? Даже профессор не знает, что происходит.

— Не называйте меня профессором, Барделл.

— Господа, не надо терять из виду цель. Все остальное вторично.

Последовала долгая тишина. Я дышал ртом и пытался прочесть сквозь дверь мысли присутствующих. Но либо я не умел читать мысли, либо там никого не было. Затем я тихонько открыл дверь. Комната была пуста и выглядела так, словно пустовала уже весьма долгое время. В шкафу висели три согнутых плечика и оберточная бумага на полке. И еще несколько дохлых мух. В следующее помещение вела скользящая дверь. Я потрогал ее панели, что-то щелкнуло, и дверь скользнула в сторону, а на меня брызнул охряный свет. Я погладил рукоятку пистолета в кармане и двинулся по полу, выложенному большими цветными квадратами.

Я МЕЛЬКОМ глянул на небо. Странным желтым светом светило солнце. Стоял полдень приятного летнего дня. Никакой ночи. И никакой метели. Капли воды брызнули мне на лицо. Я поднял руку и вытер подбородок тыльной стороной ладони. Кожа оказалась холодной, как замороженная рыба.

Поддельные деньги, поддельный сенатор, поддельная погода. Или, возможно, и это фальшивка. Может, я стою в комнате с лазурным потолком и искусственным солнцем. Может быть. Остается вопрос: зачем?

Сенатор должен знать.

Наверняка — но будет ли он говорить?

Что ж, когда я закончу колотить его фальшивой головой по фальшивому тротуару, он запоет, как три канарейки сразу...

Но сначала нужно поймать его.

Это раз плюнуть. Ему не сбежать от орлиных глаз Флорина, Мастера Сыскного Дела... Если я, конечно, не наступлю на собственный шнурок или не получу разрыв селезенки.

Мне кажется, или я почувствовал нотку разочарования? Ты сам не устал от своих приемчиков, а, Флорин?

С приемчиками вечно такая проблема. Они надоедают. Боже, как они надоедают!

Нужно осмотреть парк.

Я посмотрел на широкую аллею, идущую среди пушистой травы и обставленную по бокам высокими перистыми деревьями. Где-то над ними смутно вырисовывались высокие здания. Из-за угла вывернул какой-то экипаж и направился на высоких колесах ко мне. Он был легкий, выглядевший хрупким, как спортивная машина, без лошади, светло-фиолетового цвета и с позолоченными загнутыми углами. В нем сидели мужчина и женщина, глядя друг на друга, в то время, как экипаж ехал сам по себе. Оба пассажира были одеты во что-то тонкое, белое, с цветными пятнами. Резиновые шины мягко шуршали по мозаичной дороге аллеи, когда экипаж проезжал мимо меня.

Я знал, что Генри планирует большой сюрприз, но такого не ожидал...

Я вдруг понял, что не только разговариваю сам с собой, но и жду ответа. Что бы там ни подмешал сенатор в мое пиво, это снадобье имело больше побочных эффектов, чем шесть месяцев гормональных инъекций, возможно, и галлюцинаций, включающих фиолетовые экипажи, разъезжающие по мозаичным улицам под солнцем вдвое большего размера и втрое желтее. Самое время для меня куда-нибудь свернуть и очистить свой организм. Я направился к густым зарослям цветущих кустов, свернул за них и нос к носу столкнулся с сенатором.

Голова его дернулась.

— Вы? — сказал он вовсе не радостным голосом. — Что вы здесь делаете?

— Простите, я заснул во время нашего разговора, — сказал я. — У меня грубые манеры. Как ваше сломанное ребро?

— Немедленно убирайтесь отсюда, Флорин. Вам здесь нечего делать. Это неправильно...

— А что это вообще за место, сенатор?

Он отступил на шаг.

— Я не могу вам сказать. Не могу даже упоминать о нем.

— Простите за настойчивость, — сказал я и схватил его, поскольку он вроде собрался удрать.

Он вывернулся у меня из рук и побежал. Я бросился вдогонку на каких-то чужих ногах, таща при этом голову размером с дирижабль.

СТРАННОЕ ЭТО было преследование по извилистой, посыпанной гравием дорожке. Мы бежали мимо фонтанов, бросающих звенящие чернильные струи в зеленые кристальные бассейны, мимо окруженных насыпями цветов, словно намалеванных флюоресцирующими красками, под синими тенями деревьев с корой, словно покрытой лаком, и листвой, как старинные кружева. Он бежал быстро, нагнув голову и работая ногами. Я тащился позади на непослушных ногах, глядя, как он все больше и больше удаляется. Затем он перепрыгнул через живую изгородь, упал и все еще катился, когда я рухнул на него сверху. Был он весьма немаленьким и тяжелым, с сильными руками, но не умел ими орудовать. Несколькими ударами я выбил у него искры из глаз, затем положил удобненько под то, что походило на можжевельник, хотя и было темно-красного цвета, и принялся восстанавливать дыхание. Через какое-то время он заморгал и зашевелился. Увидел меня и тут же стал мрачным.

— Нам с вами надо немного поговорить, — сказал я. — Я оставил за спиной два парадокса и одно чудо...

— Вы идиот, — начал брюзжать он. — Вы даже не знаете, во что вляпались.

— Но хотел бы узнать, — сказал я. — Между прочим, расскажите мне еще раз, что такое «Ластриан конкорд»?

Он фыркнул.

— Никогда не слышал о таком.

— Очень плохо, — сказал я. — Наверное, я видел его в галлюцинациях. Но я видел его там же, где и это, — и я шевельнул плоским пистолетом, который взял из его сейфа. — Он как раз лежал на пачке «конкорда». Ночной посетитель, причудливо обставленный кабинет, намеки на всякие темные делишки и заговоры. А детали-то хороши: фальшивый Совет, фальшивые деньги, может, и пистолет тоже фальшивый. — Я взвесил пистолет на ладони.

— Это 2-миллиметровый игольник, — сказал он сердито, а, может, испуганно. — Поосторожнее с ним.

— Да, детали были хороши, — продолжал я. — Все подходило друг к другу и отлично сидело, как взятый напрокат смокинг.

— Я пас, — заявил сенатор. — Я тут ни при чем и умываю руки.

— А как насчет вторжения?

Он взглянул на меня и нахмурился.

— Никакого вторжения, да? — сказал я. — Очень плохо. Мне даже немного понравилось это вторжение. У него были такие возможности. А что теперь?

Его челюсти напряглись.

— Да к черту все, — внезапно сказал он и скривился. — Меня зовут Барделл. Я агент. Меня наняли исполнить роль сенатора.

— Зачем?

— Спросите у того, кто меня нанял, — заявил он противным тоном и снова стиснул челюсти.

— Обидно, да? — сказал я. — Мне тоже. Кстати, я должен вам пиво. На этот раз, без наркотиков.