Джек Чалкер - Цербер: волк в овчарне.

– Мы вас похитили, – холодно сказал он. – Представляете, как удобно иметь агента среди обслуживающего персонала курорта? Ведь рано или поздно каждый отправляется отдохнуть. Мы подмешали вам снотворного в пищу, и наш связной переместил вас в космический корабль. Вы здесь почти сутки.

Она засмеялась:

– Это какой-то аттракцион, да? Вряд ли такое бывает в действительности.

Он радостно улыбнулся:

– Еще как бывает. Мы просто стараемся держать все в тайне. Но если Конфедерация что-нибудь и пронюхает, никто не проболтается. Им невыгодно сеять панику.

– Почему же?

– Хороший вопрос. Давайте рассмотрим его. Видите ли, планеты Ромба – отличная тюрьма. Потому что, попав туда, вы получаете что-то вроде вируса, с которым можете жить, но только на этих планетах. Если вы покинете Ромб, вы умрете. Эти микроорганизмы изменяют необратимо и нас самих. Теперь представляете себе последствия ссылки? Здесь, на четырех планетах, живут человеконенавистники, уже не вполне люди в привычном смысле слова… Теперь предположим, что некая чужая раса, обнаружив цивилизацию людей, приходит к выводу, что вместе им никогда не ужиться. Но люди еще не знают, что окружены Чужаками. Вы следите за моей мыслью?

Она кивнула, все еще пытаясь вспомнить, не заказывала ли подобную развлекательную программу. Впрочем, какая разница?

– Итак, Чужакам нужно узнать о человечестве как можно больше, прежде чем их обнаружат. Они слишком не похожи на людей, чтобы действовать напрямую, а завербовать агентов из людей не удается – Конфедерация слишком хорошо организована. Что же они предпринимают? Они узнают о Ромбе Вардена, вступают с нами в контакт и нанимают нас для грязной работы. Нас ждет щедрое вознаграждение. Возможно, избавление от микроорганизмов Вардена. Улавливаете?

– Чушь собачья! – бросила Джуна. – При чем здесь я? И зачем вам декоратор? Почему не генерал или сотрудник безопасности?

– Таких мы, конечно, тоже забираем. Но ведь мы не можем покидать планеты. Пока не можем. А наши друзья обладают замечательной технологией. Сейчас вы увидите одного их робота. Потрясающе похож на человека. Кстати, официант, который вас похитил, тоже был робот. Просто копия человека, когда-то занимавшего эту должность.

– Роботы, – фыркнула она, – никого не одурачат. Многие в них хорошо разбираются!

Боген снова усмехнулся:

– Разумеется, если бы их просто запрограммировали. Но все гораздо сложнее. В их маленьком коварном мозге записано каждое воспоминание, каждая черта характера, все привычки, хорошие и дурные, все мысли, которые когда-либо посещали вас. Они станут вами, но будут подчиняться нашим приказам. К тому же они думают и считают в тысячи раз быстрее, чем вы или я.

Теперь она почувствовала себя не в своей тарелке. И не потому, что происходящее было правдоподобно. Ее угнетала будничность этой фантастической беседы. Слишком ужасно, чтобы в это поверить!

– Значит, вы подменяете людей роботами, – выговорила она. – Почему же все-таки декоратор?

– А потому, что вашей следующей работой будет фабрика детей, если не ошибаюсь. Теперь предположим, нам удастся внести небольшое дополнение в программу во время перепланировки…

Она содрогнулась. Это уже чересчур, даже для спектакля.

Дверь опять замерцала, и вошла женщина из цивилизованного мира, явно знакомая, хотя чем-то напоминающая зомби.

Боген кивнул вошедшей и снова повернулся к Джуне:

– Узнаете?

Она замерла, испугавшись уже по-настоящему.

– Это… это я? – выдохнула она.

Копия рывком подняла оригинал на ноги. Железной хваткой сжала руки Джуны и крепко схватила за талию. Пожалуй, слишком болезненно для розыгрыша. Она не заказывала ничего подобного!

– Мы, цербериане, – тихо сказал Боген, – можем, как видите, изменять и сознание.

Он сидел, откинувшись на спинку кресла, перед приборной панелью в тесном отсеке космического корабля. Нечто вроде шлема на его голове соединялось проводами со стоявшей вокруг аппаратурой. Он выглядел усталым и озабоченным.

– Стоп!

Большой компьютер на мгновение запнулся:

– Что-нибудь не так?

Человек выпрямился:

– Мне нужно передохнуть. Сейчас от меня мало проку. Я хочу прогуляться, поговорить с людьми, может быть, даже поспать. Тогда я буду в форме. С Конфедерацией ничего не случится, если я прервусь часов на десять или двенадцать.

– Воля ваша, – ответил компьютер. – Но я считаю, что за это время мы могли бы получить нужную информацию.

– Возможно, – вздохнул человек, снимая шлем. – Почти год мы ничего не делаем. Еще несколько часов ничего не решат. Скорее всего нам придется заняться всеми четырьмя, и к тому же никто не знает, когда откликнутся еще двое.

– Логично, – согласился компьютер. – И все же я думаю, что ваша нерешительность вызвана и другими причинами.

– Вот как? И что же это за причина?

– Информация с Лилит. Датчики выдали ваше волнение.

Человек вздохнул:

– Ты прав. Черт, все это действительно было со мной, я помню. И с кем-то другим, кого я почти не знал, когда он посылал сообщение. Сильно сбивает с толку, когда обнаруживаешь, что так мало знаешь себя.

– Но работу надо продолжать, – заметил компьютер. – Вы оттягиваете отчет о Цербере, потому что боитесь его. Это неправильная ситуация.

– Я разберусь! – отрезал человек. – Дай только срок.

– Ваше дело. Конец связи.

Человек побрел в жилые помещения. Нужно что-то успокаивающее, решил он. Лекарства не хочу. Может, стаканчик чего-нибудь в баре патрульного корабля. Или два. Или больше. И люди…

Сообщение с Цербера ожидалось вторым, и агент в корабле нервничал. Он не боялся за исход операции. Только сейчас он понял, чего боится по-настоящему: самого себя.

Он снова подошел к креслу. Медленно, неловко устроился и поправил на голове датчики. Компьютер начал считывать информацию.

Некоторое время он плавал в тумане полугипнотического забытья, но потихоньку в мозгу начали формироваться расплывчатые образы, постепенно приобретая определенность, ясность, заполняя его мысли. Наркопрепараты и маленькие нейронные зонды сделали свое дело: его собственное "я" куда-то исчезло, отодвинулось на второй план, и возникло нечто новое.

– Агент к докладу готов, – сообщил компьютер, посылая команду в глубины его сознания, ставшего теперь не только его собственным.

Передаваемая с поверхности информация, проходя через управляющий компьютер, преобразовывалась, сортировалась и систематизировалась, превращаясь в связный рассказ.

Включились записывающие устройства.

Человек в кресле откашлялся. Ему потребовалось больше трех часов, чтобы невнятные междометия превратились в осмысленную речь. Компьютер терпеливо ждал, пока человеческий мозг переварит невообразимые массивы информации.