Валерий Генкин - Поломка в пути

Раздается стук. Совсем тихий, но я вздрагиваю. Стучат в дверь.

Очень деликатно.

— Кто там? — кричу я хрипло.

— Простите, пожалуйста. Так неловко вас беспокоить.

Голос мужской. Голос приятный. Неожиданно звучно доносится он из-за толстых досок. Я откидываю крюк, выглядываю в темный провал. Пол мгновенно покрывается белым налетом на шаг от порога.

— Ну кто же там? — спрашиваю.

Две рослые фигуры топчутся у крыльца. Я почти не вижу их в слепящих снежинках.

— Да заходите, избу выстудите!

Они входят. Молодые, в темных плащах. Нет, скорее длинных шинелях с накидками. Они неловко стряхивают снег, и я вижу в их руках перчатки и черные цилиндры. Лица бледные, испуганные.

Молчат.

— Добрый вечер, — говорю я.

— О, добрый вечер! — хором вторят они.

— Видите ли, — говорит один из них, — в наши намерения… э-э… совершенно не входило причинять вам…

— Я уже это понял, — перебиваю я с абсолютно неуместной иронией.

Говорящий краснеет. Румянец заливает совсем еще мальчишеское лицо с красивыми темными усами.

— Но судьбе было угодно… То есть я полагаю… — Он умолк.

— У нас небольшая беда, — подает голос второй, — и мы очень надеемся на ваше доброе расположение и вашу помощь.

— Конечно, — говорю. — Чем могу быть полезен?

— Мы путешествуем, — продолжает второй. Он потирает руку об руку.

— Да вы замерзли. Идите к печке. — Я делаю шаг назад, давая ему дорогу. Он благодарно кивает и устремляется к горячей беленой стенке. — И вы погрейтесь, — говорю я усатому. — Вон что творится. — И закрываю дверь.

Теперь они оба оглаживают теплый печной бок, и я могу их рассмотреть. Оказывается, второй тоже с усами. Только они светлые и негустые. Их даже не сразу заметишь. Зато глаза задерживают внимание. Умные, цепкие. Да хохолок льняных волос на покатом лбу.

— Так вы путешествуете, — поддерживаю я разговор.

— Да, да, — говорят они опять разом, — так получилось, что наша машина…

— Наши сани, — говорит темноусый.

— Наш вертолет, — добавляет второй.

— Наш… э-э… экипаж…

— Так вертолет или сани? — спрашиваю я.

— Сани, сани, — подтверждает темноусый. — Они стали терять энергию.

— Терять энергию? — повторяю я. — У вас что, аэросани?

Темноусый мешкает с ответом. Заговорил светловолосый:

— Простите, вы по какой части служите? — Он скользнул взглядом по столу, бумаге. — По агрономической?

— Почему вы решили?

— У вас не крестьянский вид.

— Ну и что?

— А живете в деревне, в избе…

— Ах, вот вы о чем, — смеюсь я. — Так вы ошибаетесь. Я здесь не живу. Я здесь случайно. Приехал на несколько дней. Я из Москвы. И раз вам интересно, скажу: по образованию я физик, работаю в информационном отделе одного научного института.

— Физик? — говорит темноусый. — Это замечательно. Тогда вы нас поймете.

— Польщен, — говорю я. — Так что с вашими аэросанями?

— Это не совсем аэросани. Это такой, знаете, аппарат… Новые испытания… — Он смотрит на товарища.

— И вдруг, — подхватывает светловолосый, — случайная авария. Теряем энергию. Вынужденная остановка. И нам как воздух нужна электрическая энергия. А у вас горит свет, и мы подумали… — Он поднял глаза на лампочку, голо висящую на пыльном серо-желтом шнуре.

— О, электроэнергия не проблема, — говорю я весело. — Сколько угодно, о чем речь.

— Но, — теперь запинается светловолосый, — нам нечем заплатить…

— Вы это серьезно? — Я внимательно смотрю на него.

— Вы уж нас извините. Мы, наверное, идем по дуге вместо хорды. Но эта нелепая остановка… Она сбила нас с толку.

— Послушайте, довольно реверансов. У вас какие-то секреты, ну и Бог с ними. Меня они не интересуют. А помочь я готов. Электричество — это чепуха. Что еще?

— Вы нас не так поняли. Решительно никаких секретов. Просто мы сознаем, сколь удивительными вам представляемся. Ввалились ночью, в глуши, зимой воистину как снег на голову. Да еще в таких одеждах. — Светловолосый слегка повел цилиндром.

Блеснул белый шелк подкладки.

— Да, одежда у вас та еще.

— Мы взяли ее в костюмерной.

— Я так и подумал.

— Ну вот и хорошо. Нас необычайно радует, что мы столкнулись с человеком образованным, физиком. Физик без труда поймет, что машины бывают всякие… и полеты… и…

— Так кроме электроэнергии вам что-нибудь нужно?

— Ничего. Какое у вас напряжение?

— Двести двадцать вольт вас устроит?

— А мощность? — быстро спросил темноусый.

— Точно не знаю. Полагаю, несколько киловатт.

Темноусый оглядывается на своего спутника. Они задумываются.

— Лучше бы, конечно, мегаватты, — говорит наконец темноусый, — иначе долго… Будем это… валандаться. — И посмотрел на меня неуверенно.

— Помилуйте, откуда здесь такая мощность?

— Да, да, конечно. Спасибо большое. А соединительный провод у вас есть?

— Поищем.

Я беру фонарик, и мы с темноусым идем в клеть. Лешка — мужик хозяйственный, и мы тут же натыкаемся на великолепный моток толстого провода.

— Прекрасно! — восклицает мой гость.

Мы возвращаемся.

— Позвольте, я вас чаем напою, — говорю я.

— Чай? О нет, что вы.

Я вижу, что чаю им хочется, и ставлю чайник. Подбрасываю в топку дров. Гости следят за моими действиями.

— Мне нужно к машине, — встрепенулся темноусый.

— Возвращайтесь, — говорю я. — Закипит скоро.

— Да, — спохватывается светловолосый, — мы же еще не представились. Аскольд.

— Вахтанг, — говорит темноусый.

— Илья, — говорю я.

Мы трясем друг другу руки. Вахтанг выходит.

Я начал хозяйственную возню. Сгреб свой писательский инвентарь.

Протер стол.

— Вы нас очень выручили, — говорит Аскольд. — Такой мороз. Будем надеяться, что в машине…

В сенях хлопнула дверь.

— Аскольд! — Это голос Вахтанга.

— Простите. — Аскольд выходит.

Мне очень хочется посмотреть на «сани», но я боюсь показаться назойливым. Я делаю шаг к двери и слышу взволнованный шепот:

— Он замерз очень.

— Но ведь он его узнает.

— А что делать?

Мне становится неловко. Я отхожу к печке. Чайник вот-вот закипит. Появляется Вахтанг. За ним в проеме маячит Аскольд.

— Илья, — говорит Вахтанг, — там у нас еще двое. Им холодно. Не разрешите ли…

— Вы меня просто удивляете, — перебиваю я, — тащите их сюда. Будем чай пить.

Огонь горит ярко. Отблески из-за чугунной дверки ходят по стенам. Я испытываю приятное возбуждение. Столько гостей!

Вахтанг и Аскольд исчезают. Проходит минута. В сенях скрипит дверь. Топчутся люди. За Аскольдом протискивается коренастый человек, бородатый, с каштановой гривой. Одной рукой он прижимает к груди цилиндр, другую протягивает мне.