Лауренс Блок - Как далеко все может зайти

- Палименты.

- Да, палименты. Вы не пытались их получить?

- Вы шутите? Говорю вам, я за все платила сама.

- Совершенно верно, вы так сказали.

- Я платила за себя до того, как встретила его, сукиного сына, я платила за себя, пока была с ним, и я буду платить теперь, после того, как избавилась от него. Последний раз я брала деньги от мужчины, когда мне было восемнадцать лет. Дядя Ральф одолжил их мне на покупку автобусного билета до НьюЙорка. Он не говорил, что это ссуда, и не давал на подпись бумажку, но я все равно ему их отдала. Накопила и послала по почте. У меня тогда даже не было счета в банке. Я пошла на почту и отправила их переводом.

- Значит, вы приехали в НьюЙорк в восемнадцать?

- Как только окончила среднюю школу. И с тех пор полагаюсь только на себя и плачу по всем счетам. Я бы заплатила и за тот круиз, только он все обставил так, будто поездка эта - его подарок. А теперь он хочет, чтобы я заплатила и за него, и за себя, он хочет получить десять тысяч плюс проценты и...

- Он хочет получить проценты?

- В расписке они указаны. Десять тысяч долларов плюс восемь процентов ежегодно.

- Проценты, - повторил Катлер.

- Он злится. Инициатором разрыва выступила я. В этом все дело.

- Я понял.

- Вот я и подумала, что он, возможно, передумает, если с ним поговорят двое крепких парней.

- За этим вы ко мне и пришли.

Она кивнула, не переставая вертеть в руках пустой стакан. Катлер указал на него, вопросительно поднял брови. Она вновь кивнула, он поднял руку, поймал взгляд официанта и знаком предложил повторить заказ.

Они молчали, пока пустые стаканы не заменили полными.

- Двое парней могут с ним поговорить.

- Вот и прекрасно. Сколько это будет стоить?

- Пятьсот долларов.

- Меня это устраивает.

- Вы хотите, чтобы они с ним поговорили, но на самомто деле подразумеваете под этим нечто большее. Вы хотите, что разговор этот произвел на него определенное впечатление, чтобы он понял, что должен выполнить поставленные условия, если не хочет, чтобы к нему применили меры физического воздействия. Так вот, если вы хотите произвести впечатление, надобно сразу начинать с физического воздействия.

- Тогда он поймет, что вы настроены серьезно?

- Тогда он испугается. Ибо в противном случае только разозлится. Не сразу, конечно, не в тот момент, когда двое громил прижмут его к стене и объяснят, что он должен сделать. В тот момент он перетрусит, но, если они обойдутся без рукоприкладства, он, придя домой и подумав, начнет злится.

- Кажется, я вас понимаю.

- А вот если его сразу отметелят, не очень сильно, но так, чтобы он не забыл об этом происшествии в последующие четырепять дней, тогда испуг задавит злость. Вот чего вы хотите.

- Согласна.

Он маленькими глотками пил "мартини", оценивающе поглядывая на нее поверх стакана.

- Мне нужны коекакие сведения об этом парне.

- Например?

- Например, в какой он физической форме?

- Ему стоит сбросить двадцать фунтов, а так он в полном порядке.

- С сердцем проблем нет?

- Нет.

- Спортом занимается?

- Он записан в спортивный клуб. Поначалу ходил в тренажерный зал четыре раза в неделю, теперь - от силы дважды в месяц.

- Как и все, - пожал плечами Катлер. - Поэтому, собственно, спортивные клубы и не разоряются. Если бы все члены, которые платят взносы, пришли одновременно, очередь в раздевалку растянулась бы на полквартала.

- Вы тренируетесь, - заметила она.

- Да, - кивнул он. - В основном, поднимаю тяжести, несколько раз в неделю. Вошло в привычку. Где - не скажу.

- Я спрашивать не буду. Сама смогу догадаться.

- Скорее всего, сможете, - он широко улыбнулся. Улыбка вдруг превратила его в озорного мальчугана, но он тут же стал серьезным.

- Восточные единоборства. Он ими не занимался?

- Нет.

- Вы уверены? Может, не в последнее время, до того, как вы сошлись?

- Он ничего такого не говорил, но сказал бы, если б занимался. С удовольствием бы похвалился.

- Оружия он при себе не носит?

- Нет.

- Вы уверены?

- У него вообще нет оружия.

- Повторяю вопрос. Вы уверены?

Она задумалась.

- Как тут можно знать наверняка? Знать, что у человека есть пистолет это одно, с этим все ясно, но как можно гарантировать, что у человека нет пистолета? Я могу сказать следующее: мы прожили вместе три года, и за это время у меня не возникало и мысли о том, что у него есть пистолет. Мне представляется, идея приобрести пистолет даже не приходила ему в голову.

- Вы бы удивились, узнав, у скольких людей есть оружие.

- Наверное, удивилась бы.

- Иногда возникает ощущение, что половина населения страны ходит с оружием. И многие без разрешения. А если у человека нет разрешения на ношение оружия, он никому не говорит, ни о том, что носит пистолет с собой, ни о том, что он вообще у него есть.

- Я практически уверена, что у него нет пистолета, не говоря уже о том, чтобы он носил его с собой.

- Скорее всего, вы правы, но наверняка вы этого не знаете. Поэтому нельзя исключать и такой вариант: у него есть пистолет и он носит его с собой.

Она кивнула: логичный вывод.

- И вот тут я должен задать вам вопрос. Вернее, вы должны спросить себя и дать мне ответ. Как далеко, повашему, все может зайти?

- Я чтото не понимаю, о чем вы.

- Мы уже говорили о том, что без физического воздействия не обойтись. И последствия будут сказываться несколько дней. Ребрам его крепко достанется.

- Хорошо.

- Да, конечно, если этим все и закончится. Но вы должны понимать, что может и не закончиться.

- О чем вы?

Он сложил ладони домиком.

- Понимаете, не вам решать, где ставить точку. Я не знаю, слышали ли вы эту присказку... о горилле. Не вы принимаете решение, когда надо остановиться. Вы останавливаетесь, когда так решает горилла.

- Я слышу это впервые. И, наверное, не все понимаю. Горилла - это Говард Беллами.

- Горилла - не он. Горилла - насилие.

- Ага.

- Вы чтото начинаете, но не знаете, во что это выльется. Окажет ли он сопротивление? Если да, ему достанется чуть сильнее, чем предполагалось сначала. А если он будет и дальше сопротивляться? Пока он не угомонится, его будут бить. Выбора нет.

- Я понимаю.

- Плюс человеческий фактор. Парни... в их действиях не должно быть эмоциональной составляющей. И вы полагаете, что их будут отличать хладнокровие и профессионализм.

- Конечно.

- Но это справедливо до какогото предела, потому что они всего лишь люди, понимаете? Если они начинают злиться на своего клиента, они говорят себе, что он кусок дерьма, и уже с ним не церемонятся. Гдето они выполняют задание, а гдето добавляют и от себя, особенно, если клиент их обзывает или, обороняясь, заденет. А разозлившись, они могут причинить больше вреда, чем оговаривалось заранее.