Сергей Преображенский - Другой мир

— Ну, Лешка, ты даешь! — восхитилась она, — Я чего-то запуталась, сколько у тебя всего комнат?

— Пятнадцать или шестнадцать! — ответил Панкратов, доставая из бара бутылку и два бокала, — На первом уровне.

— А на втором? — спросила девушка и направилась к мраморной лестнице ведущей наверх.

— А черт его знает, я туда редко хожу! Да постой ты, давай лучше выпьем!

— Погоди, а что у тебя там? — девушка показала на стеклянную стену, отделявшую гостиную от оранжереи.

— Там у меня разные тропические растения, ананасы, бананы. Им нужна повышенная влажность, поэтому пришлось поставить стеклянную стенку. Да ты садись лучше за стол, я тебе потом все покажу!

Они сели за небольшой столик из красного дерева, и Лешка разлил вино.

— Ты мне так и не сказал, чем ты теперь занимаешься? — спросила Светлана, поднимая бокал с прозрачным вином, — Я же ничего о тебе не знаю! Давай рассказывай, откуда у тебя такое богатство?

«Действительно, кто я и откуда у меня все это? — подумал Панкратов. Почему-то до сих пор этот простой вопрос не приходил ему в голову, — Может быть я знаменитый ученый? Лауреат нобелевской премии по физике, например. А что? В школе мне нравилась физика! Или математика? Нет, по математике не присуждают нобелевскую премию. А может быть я знаменитый артист? Нет, тогда бы Светлана меня узнала! Ну не артист, значит режиссер. Или нет лучше писатель! Писателей, как правило, не знают в лицо. Вот именно, наверное, так оно и есть: я знаменитый писатель! Оказывается, это совсем не так плохо потерять память, можно стать кем угодно!»

Панкратов уже хотел сообщить Светлане, что он очень популярный писатель, но вдруг новая мысль остановила его.

«А если она спросит, что я написал? Я же не помню названия ни одной своей книги!»

Между тем девушка сама пришла ему на помощь:

— Наверное, ты бизнесмен или банкир? — подсказала она.

— Да, что-то вроде этого! — с облегчением согласился Панкратов.

— Как здорово! — обрадовалась девушка, — Представляю, какая у тебя веселая жизнь: банкеты, фуршеты, презентации, поездки! Я тебе так завидую! Давай выпьем за твой успех!

Они выпили. Вино показалось Панкратову таким же безвкусным, как и коньяк в ресторане. И, так же как и коньяк, никак не подействовало на него, он остался совершенно трезвым.

— Ну а у тебя как дела? — спросил Панкратов, чтобы поддержать разговор.

— А у меня как у всех, — сообщила Светлана, — Окончила институт, вышла замуж, развелась. Кстати, а ты женат?

Лешка совершенно не помнил никакой жены, и потому со спокойной совестью ответил:

— Нет, не женат!

— Надо же какое совпадение, — удивилась Светлана, — Мы оба свободны! Давай выпьем за нашу свободу!

Они выпили за свободу. Потом выпили за 10 «А».

— А ты из наших кого-нибудь видишь? — спросила Светлана.

— Никого!

— А я только Генку Самохина, он сейчас бармен в «Золотом якоре». Помнишь, как он притащил на урок биологии дохлую крысу и пугал ей девчонок. Мы визжали как резаные, а потом пришла училка и выкинула ее в мусоропровод.

— Не помню! — честно признался Панкратов. Весь период обучения в школе слился для него в некую неразборчивую сероватую массу, похожую на непропеченное тесто, в которой невозможно было разобрать ни имен, ни лиц, ни событий.

Впрочем, с последующей жизнью было не лучше. Он точно помнил, что после школы поступил в институт и даже закончил его, но какой? Кажется, это был очень престижный институт! А потом он начал работать. Точно! Ведь он же где-то работал! Кстати, а сейчас, где он работает? И работает ли вообще? Скорее всего, нет, потому что он совершенно точно знал: завтра ему не надо идти ни на какую работу, и послезавтра тоже. Да и зачем, ведь деньги для него не проблема, — их у него, по всей видимости, полно!

А если он не ходит на работу, то чем же он занимается целыми днями? К примеру, что он делал вчера? Сколько Панкратов ни старался, но припомнить так ничего и не смог. Очевидно, то же что и сегодня, решил он. Ну, правильно! Именно поэтому он ничего и не помнит, что помнить нечего! Каждый день одно и тоже!

Кажется, Лев Толстой писал в своих дневниках, как он собрался вытереть пыль со своего кожаного дивана и обнаружил, что она уже вытерта. Очевидно, он сам вытер ее пятнадцать минут назад, и напрочь забыл об этом. Человеческий мозг не запоминает то, что делает по привычке, автоматически. Получается, что вся Лешкина жизнь состоит из повторяющихся рутинных действий, поэтому он ничего и не помнит. А если так, то зачем он, Лешка Панкратов вообще живет? Это очень важный вопрос, надо постараться обязательно вспомнить! Ведь была же в его жизни цель!

— Ладно, не парься ты так, это бывает, — успокоила его Светлана, — Сними пиджак, галстук, расслабься!

Панкратов послушно снял пиджак, но легче от этого не стало, проклятая мысль о том, что он должен, просто обязан вспомнить, для чего он живет, словно заноза сидела в мозгу.

— Ой, что это у тебя? — спросила девушка.

— Где?

— Вон, под мышкой!

Под мышкой у Панкратова оказалась желтая кожаная кобура, а в ней пистолет. Пистолет был тяжелый черный и блестящий. Лешка нажал на какую-то пимпочку и из рукояти выскочила обойма — полная.

— Откуда это у тебя? — спросила девушка, с интересом разглядывая оружие.

Панкратов пожал плечами, он понятия не имел, откуда у него под мышкой оказался пистолет. Возможно, это как-то было связано с деньгами, с квартирой, и вообще со всем его богатством. А может быть, и нет.

— Впрочем, не хочешь, не говори! — Светлана сделала безразличное лицо, — Мне совершенно не интересно, откуда у тебя пушка! Да сейчас время такое — у каждого ствол под мышкой! Ничего странного! Давай лучше еще выпьем! Наливай!

Панкратов наполнил бокалы.

— А помнишь, как смешно тебя дразнили? «Панкрат»! Ты еще так злился! Кстати, я забыла сказать, ты мне уже тогда очень нравился!

Светлана замолчала, пристально глядя Лешке глаза. Было видно, что девушка чего-то ждет от своего кавалера, надо было что-то сказать, но в голове у Панкратова как назло не было ни одной мысли. И тут он увидел, что по Светланиной руке ползет маленькое рубиновое пятнышко. Лазерный лучик скользнул вверх и запутался в легких светлых волосах.

Панкратов, сам не понимая, что делает, бросился на Светлану, повалил ее на пол и накрыл собственным телом.

— Постой, Леш! Дай я хоть платье сниму! Вот уж не думала что ты такой…

Девушка не успела договорить, раздался характерный мерзкий визг, и бутылка со звоном разлетелась на мелкие кусочки. Дорогое вино тридцатилетней выдержки растеклось по столу и часто закапало на пол.