Валерий Веларий - Диалоги о гвоздях

СКЕПТИК. Нет, тут что-то другое. Она очень страдает. Но к ее страданию и надежде что-то примешивается. Словно она не может чего-то высказать, запретного. (Тоже смотрит на хотевшую что-то сказать, но смолчавшую Помощницу) Он мучается. Она страдает. Ты не представляешь, как...

ПРОСВЕТЛЕННЫЙ. Ты самонадеян и нечуток в высокомерии твоего скепсиса! Я знаю, как могут страдать твой друг и его близкие. Я знаю, отчего страдают и он, и они. Поверь мне в этом - и твой скептицизм не помешает тебе передать твоему другу утешение. Если ты вправду хочешь ему помочь!

СКЕПТИК. Я очень хочу помочь моему ослабевшему другу и его близким. Ведь они тоже слабеют... Но кто ж не слабеет перед лицом смерти!..

ПРОСВЕТЛЕННЫЙ. Я знаю, что ты не ослабеешь. Поэтому надеюсь, что ты поймешь меня. Ты сам сказал два важных слова и сам определил ими два важных понятия: Душа и Сила. С них и начнем. Как будто нечто высшее, предопределенное подсказало тебе их в эту минуту. И об этом мы тоже сейчас будем говорить...

СКЕПТИК. Я весь внимание. Но помни - времени у нас немного.

***********************************************

ПРОСВЕТЛЕННЫЙ. Твой друг боится физической боли?

СКЕПТИК. Нет. Ему терпел сильную боль. Когда его мучили другие люди... И когда несколько раз попадал в аварии... Однажды он пережил уже тяжелейшую болезнь - и, вопреки ожиданиям врачей, обошелся без обезболивающего. Он тогда сказал, что не унизится до того, чтобы глотать таблетки ради подкрепления терпелки. Хм... Тогда его жена посмотрела на него вот так же, как сейчас глянула твоя Помощница: осуждающе, как на глупого ребенка, - и восхищенно... Я знаю, о чем ты еще хочешь спросить, и я опережу твой вопрос: мой друг не страшится неожиданной, жертвенной смерти! Он спасал других людей из огня и от ярости водной стихии. Он не раз бросался навстречу нападавшим зверям и людям. Но вот так, умирать не от опасности. Не от старости. От болезни!.. Преждевременно!

ПРОСВЕТЛЕННЫЙ. Кто знает свое время... Впрочем, конечно, речь сейчас не о мгновенной неожиданной и неосознаваемой гибели. Испугаться не успеешь! Даже и не поймешь ничего. И часто это случается безболезненно. Разве что лишишься возможности исповедоваться, если это для тебя важно...

СКЕПТИК. Да. Но вот когда мой друг думает о дом, что можно просто перестать быть не по своей воле... С этим он не может смириться.

ПРОСВЕТЛЕННЫЙ. А умереть по своей воле?

СКЕПТИК. Это сложный вопрос. Броситься в огонь пожара, или защитить кого-то от нападения, или отправиться в опасную экспедицию - это ведь тоже ясно осознаваемый риск для собственной жизни. Это сродни спровоцированному самоубийству. Но часто решение тут приходит неожиданно. Даже, если решение рискнуть принято осознанно - поддерживает мысль о высокой цели или о жертвенности. И даже если опасность безгранична или предприятие безнадежно, - это все-таки всего лишь риск. Опасность согревает и возбуждает многих. Опасность - это еще не сама смерть. Всегда есть надежда: а вдруг? Мысли заняты тем, ради чего ты рискнул. О последствиях некогда думать. Или, точнее, раз ты думаешь о том, как преодолеть опасность, значит, твое воображение показывает тебе возможные удачные преодоления риска. Безнадежное оттесняется за границы сознания... Но вот так, умереть в постели, от бессилия... Болезнь иногда так изнуряла терпение моего друга болью, что на этот раз он готов был просить запредельную дозу обезболивающего. Но что-то останавливало его. Не потому, что терпение позволяет найти выход почти из любого положения... или дождаться перемены участи... Он не мог представить: как это он своею рукою или своей волей оборвет свое существование?! Сам он иногда называл это трусостью. Но, по-моему, это, скорее, невозможностью вообразить, что все в мире будет идти и меняться без него! Парадоксальным образом его мучило богатство фантазии: он так легко воображал себе все, что будет без него - и даже свои похороны. Но только его самого не было в этом последующем воображаемом мире. И это страшит его... Нет, я даже не могу подобрать определения его состоянию. Ведь это же не обычный страх? Не просто животный ужас. Это сознание страшится того, что исчезнет!

ПРОСВЕТЛЕННЫЙ. Ты назвал еще одно ключевое слово - Терпение. И сам связал его с понятиями бытия, жизни, воли, сознания. Твой друг... Его подводит не воображение. Нечто иное мешает как раз его воображению представить, что границ бытию сознания нет. И там, за переходом в другое состояние, его душа, его сознание не перестают быть. Они не исчезают из этого, видимого, вещественного мира - хотя и осознают свое освобождение от временного телесного пристанища и радуются новому слиянию с миром невидимым.

СКЕПТИК. Знаешь ли, умозрительно я могу себе все это представить, хотя и не знаю - так ли все обстоит на самом деле? Но как убедительно сказать об этом моему другу?

ПРОСВЕТЛЕННЫЙ. Да. Тут бессмысленно напоминать о Чижевском и Вернадском, о ноосфере и едином человеческом разуме или сознании, в котором накапливается все, созданное и осмысленное всем человечеством и каждым человеком. Когда так страдают от неопределенности душа и ум на грани перехода... Неубедительны примеры верующих ученых - Галилея, Бэкона, Мечникова, Павлова, Циолковского, Фламмариона, Пирогова, Вирхова. Как неубедительны и примеры могучих научных самодостаточных скептических умов. Или книги вроде "Жизни после жизни" или "Жизни после смерти". И различные записи впечатлений тех, кого вернули из состояния клинической смерти или комы, - о туннелях света и перехода. Попробуй привлечь его внимание следующими сопоставлениями - какими бы парадоксальными они ему не показались. Первое: смерти или физического небытия боится не наше тело, а эгоизм и эгоцентризм нашего сознания. Второе: наша смерть - физическая смерть - благо для тех, кто моложе нас, ибо мы должны освобождать место для других, иначе перестанет развиваться как раз тот мир, которым мы так дорожим, но который создан не нами и пути развития которого нам неизвестны. Терпение не в том, чтобы жить без конца, а в том чтобы увидеть смысл и в смерти тела - даже если нам не дано знать: зачем все это вокруг? И, если есть высшая предопределенность, то тайну своего провидения она нам не открывает. И третье: есть некий, не нами начатый порядок, который изменяется и находит новое равновесие на каждом новом уровне своего развития. И только по отношению к этому порядку или нарушению его гармонии возникают понятия положительного или вредного знания, вины, блага, справедливости, воздаяния и смысла. И поэтому смерть имеет высший, благостный, положительный смысл - ибо смерть каждого из нас есть не только освобождение пути для идущих следом. Смерть - это даже не новое рождение; это перерождение, возрождение души в новом качестве. И смерть-освобождение-возрождение имеет физический смысл, поскольку неуловимая субстанция души обладает массой. По крайней мере, так позволяют думать последние опыты некоторых наших и зарубежных ученых, опирающихся на возможности современной техники и аппаратуры. Именно это удивительное допущение - о том, что душа может иметь массу, - и подтверждает связь порядка и предопределенности во всем, что случается в видимом и невидимом мире.