Михаил Клименко - Ледяной телескоп. Повести и рассказы

Я вскочил с постели.

— Дядя Станислав!! — крикнул я. — Дядя!!.

— Максим, что такое? — донесся сразу же меня успокоивший, уверенный голос. — Что случилось?

Я вошел к нему в комнату. Он лежал на кровати.

— Кто-нибудь звонил? — повернувшись, добродушно спросил он.

— Да нет. Дядя Станислав, вы же оборвали провод.

— Кто-нибудь стучал? Так открой дверь! Чего бояться?

— Дядя, мне показалось, что вы похожи на Кобальского…

— На какого Кобальского? Что за белиберда, Максим! Ну иди спи. Днем разберемся.

Я долго лежал в постели — курил, разглядывал старую фотографию, на которой, кроме меня, карапуза, и других, был и он, молодой дядя Станислав. Да, за такое время все сильно переменились…

В далекую дверь негромко, продолжительно постучали. Я поднялся, пошел и открыл дверь.

На крыльце, освещенный только-только что взошедшим солнцем, стоял фотограф Кобальский. Его подбородок покрывала та седоватая щетина, которую еще нельзя назвать бородой. На нем был серый, в широкую полоску костюм. Прижимая рукой к телу, он держал что-то довольно объемистое, завернутое в коврик с национальным орнаментом. Он переложил, скорее по животу перекатил сверток в левую руку, протянул мне правую и сказал:

— Добрый день, Максим! Разрешите представиться vis-a-vis. Кобальский Станислав Юлианович…

И тут нечто большое, прозрачное выскользнуло у него из-под руки. Он прижал к телу пустой коврик, неудобно повернулся и замер.

Округлая хрустально-прозрачная глыба льда упала к нашим ногам и, оставаясь все такой же чистой, блистательно сухой, по пыли тяжело откатилась к середине дворика. Она так сверкала в лучах всходившего солнца, что я инстинктивно заслонился рукой, наверное боясь повредить себе зрение.

Посреди дворика ясно, полуденно светясь, лежал огромный, чистейшей воды алмаз! Стоило мне лишь чуть сдвинуться с места, и он, как казалось, поворачивался в лучах раннего солнца другой гранью. Потрясающая прозрачность его тела свидетельствовала о его несомненных достоинствах. Бог мой, и сколько же в нем было каратов?

— Никто не увидит? — быстро, опасливо спросил Кобальский.

— Нет, — очнувшись, ответил я. — Никто.

Гость в два прыжка оказался около алмаза, вскинул над ним коврик и накрыл. Все это смахивало на фокус факира. И было слишком необычным, для того чтоб быть правдой.

— Что это такое? — толком не осмыслив всего происходящего, задал я довольно дикий вопрос.

Кобальский развел руками и коротко ответил:

— Алмаз. Точнее, бриллиант в сорок пять тысяч каратов. Может, в пятьдесят-шестьдесят тысяч…

— Сорок пять тысяч каратов??

— Да, Максим. И он твой. Возьми его себе, — шепотом сказал он.

Что визитер замышлял? На что рассчитывал? На мое замешательство? Я и в самом деле был в замешательстве. Но вовсе не потому, что мог стать обладателем невиданной драгоценности. Мне на этот пудовый «бриллиант» наплевать было. Даже если в нем и пятьдесят тысяч каратов.

По правде сказать, я понятия не имел, алмаз это или кусок какого-нибудь простого минерала. Если кусок заурядного минерала, мигом смекнул я, то ранний гость явился с каким-то незамысловатым обманом. Если же настоящий алмаз, да такой огромный…

Тогда все понятно…

И больше всего сейчас меня занимал вопрос: «Почему он показал его мне? Что за смелость? Откуда у него этот «бриллиант»?»

Прежде всего надо было выяснить, алмаз ли это…

В этом и заключался тонкий расчет Кобальского: вызвать во мне исследовательский интерес, чтоб увлечь, «зацепить меня». Но этого я еще не понимал. Зато сразу понял другое: лишь для виду разыгрывает он простачка — этакого щедрого гостя.

Так что мне ничего пока не оставалось, как прикинуться наивным и жадным парнем.

— Возьми его себе, — прервав затянувшееся молчание, повторил богатый гость. — Я не шучу. Бери!..

— Зачем?.. — растерянно сказал я. — Я не могу его… так просто взять. Да и зачем он мне?

— Почему просто?! — поднял гость брови. — Не просто, а за небольшую услугу, которую ты мне окажешь. Клянусь богом, за пустяк!

— Забыл… — действительно на миг забыв, что я взялся разыгрывать простака, сказал я. — Алмаз могут увидеть. Тут ко мне дядя приехал…

— Дядя? Ну что ж. Не показывай ему алмаз — вот и все!

Кобальский быстро, прямо на дворовой пыли завернул невиданной красоты камень в коврик, и мы вошли в дом.

— Нет, не сюда, — шепнул я богатому гостю. — Там дядя Станислав спит. Идите за мной.

Мы прошли в отдаленную, в прошлом году пристроенную к дому комнату. Я прикрыл дверь.

Кобальский положил драгоценную глыбу на пол. Я спросил:

— А это взаправду алмаз? Может, это просто кусок горного хрусталя?

Мое сомнение вызвало в нем целую бурю негодования.

— Молодой человек! — шумно зашептал он мне в лицо. — Найди в своем доме или во всем этом городишке ну один-единственный предмет, при помощи которого ты смог бы оставить на этом бриллианте хотя бы вот такую царапину!.. — И он двумя пальцами измерил перед моим носом нечто совсем невидимое.

— А что, если я ваш алмаз разобью?

— О-о! — отшатнулся и застонал он. — Ну ради бога, разбей! Нет, это же будет просто смешно! Смешно!!

Я надел брюки, выбежал во дворик. Нашел в сарае большой, на расхлябанной ручке молоток и вернулся.

Я стал перед алмазом на колени, несколько раз перевернул его с грани на грань. Найдя наиболее удобную плоскость, я замахнулся, глянул вверх на фотографа и спросил:

— Бить?

— Бей! Ну бей!..

Я изо всех сил ударил молотком по прозрачному бесцветному телу. Упругая сила с поразительной легкостью швырнула молоток вверх! В молниеносном рывке рукоятка выскользнула из руки. Над моей головой молоток почему-то отлетел в сторону, ударился о стену и загремел по полу. Я завалился на бок, едва не упал. И в это мгновение увидел, как, сраженный, падает Кобальский! Я бросился к несчастному фотографу. Он лежал без движения. Я с ужасом обнаружил, что молоток угодил ему прямо в голову: на границе виска и лба обозначилась бескровная, странная глубокая вмятина. Я расстегнул ворот его рубашки, ослабил пояс. Да, да, где-то ведь был нашатырный спирт…

Нашатырный спирт в чувство пострадавшего не приводил. Я взял фотографа за руку, чтоб прощупать пульс. Рука была тяжелая и малоподвижная. А вдруг он мертв? Я покрылся испариной. Нет, отверг я это страшное предположение. У него только сотрясение мозга. Надо немедленно вызвать врача. А пока что ему нужен покой, полный покой… Может быть, разбудить дядю?.. И он увидит распростертого на полу человека и этот алмаз? Легко представить, что он подумает обо мне…