Владимир Григорьев - Транзистор Архимеда

— Да, командир. Точно. Не могу забыть случай на Кассее. Этот обдумывающий что-то арбузокактус. Ну и мыслишки у него завертелись при нашем виде. Сразу понял, что течет в жилах человека. Калорийный продукт! И ведь едва увернулись.

— Да, увернулись. А вот практикант… Н-да… — И в морщинах лица командира легли траурные тени.

— А ведь это ужасно. Проглочен, а будет жить. Только вырваться из чрева не сможет. Ужасно жить проглоченным. Лучше уж… Да как?

— А помните этот чувственный суглинок? На Эрбунде. Прилег, понимаешь, только вздремнул — и готово. Прут в глаза видения. Гарем, да и только. Стыдно перед семьей. Гадость. Не-ет, существа нам понятнее.

— Да, на Эрбунде все могло кончиться полным моральным разложением. Тогда конец. — Командир поиграл желваками и сжал кулаки.

На самом деле штурман несколько иначе относился к приключениям на Эрбунде. В другой компании он рассказал бы о них смелее, с шутками и подмигиваниями. Но командир — нет. Он отвечал не только за материальную часть, но и за дух экипажа.

— Привет! — хлопнула дверь, и в рубку ввалился третий, крепкий парень с могучей шеей и какими-то прямо таранами вместо рук.

— Как диспут? — командир хозяйским взглядом окинул всю эту гору мышц.

— А! — Существовед безнадежно махнул рукой. — Схоласты. Кошмар. Не с кем перекинуться словом. Опять передрались.

Специалистов по мыслящим существам всегда подбирали в экспедиции из таких вот здоровяков, из тех крепышей, что живут без бюллетеня. Мыслящие существа на всех планетах — это мыслящие существа: вспыльчивые, а то и склонные к последним крайностям. Особенно те, что имеют дурную привычку прикидываться безмозглыми стволами, ручейками, игривыми дуновениями, недвижными арбузами. Так что, несмотря на геркулесовские возможности, существоведам приходилось частенько улепетывать. Но сегодня, видно, все кончилось сносно. Наметанный глаз командира отметил это сразу. Намял, видно, схоластам бока, и привет, до следующего выяснения.

— Вот, — искатель мыслящих существ показал мякоть руки, — укусил, мерзавец. «На китах, — говорит, — все покоится», а потом бац, и укусил.

Командир улыбнулся, а штурман захохотал.

— Нет, вот молодец. Надо же. Укусил. За правду стоял. За китов, — постанывая от смеха, выдавил из себя штурман.

— Я, правда, и сам малость начудил. Подхожу к ним, спорят они. Все в хитонах. Солнце, между прочим, вовсю печет. А я с факелом в руках. «Зачем, — спрашивают, — факел? И так светло». — «А я, — говорю, — освещаю, человека ищу. Здравомыслящего. Днем с огнем». Ну, они в амбицию. Мол, а мы что, не люди? «А вы схоласты», — говорю. Обиделись.

— Войдешь в эпос, — покачал головой командир.

— Войду, — радостно подтвердил здоровяк.

— Значит, ищешь человека? — Командир, видно, что-то уже обдумал. — Есть у меня на примете один человек. Есть. Схоласты, воины — это все не то. Понимаю, нужен кто-то другой. Вопрос перспективности мышления на схоластах не решишь. Но вот есть один, говорят, на днях, не выходя из ванны, он открыл закон плавания в жидкости. Вдруг этот парень и есть то, что нужно?

— Попробовать можно, — попытался согласиться специалист, — шанс есть шанс.

— Архимед не укусит. Предчувствие, — вставил словечко штурман.

— Погодите, — нахмурился командир, и штурман осекся. — По какой системе поведете опыт над Архимедом? Не забывайте, опыт должны вести мы над ним, а не он над нами.

— Я думаю так, — атлет задумчиво уставился в иллюминатор, — он только что открыл закон… Архимеда…

— Ну, ну, — подбодрил командир, — предположим, так этот закон и назовут.

— Так вот. Я сразу перескочу в другую эпоху. В эпоху других законов. Я объясню ему, положим… Да, объясню радиотехнику, сразу транзисторную. Если он сможет понять, то… Понимаете меня? Своеобразный тест на умственную выносливость, взгляд вперед. Поиск их умственных пределов? Идет?

— Ну, радиотехника еще ничего, — облегченно вздохнул командир. — На Зигпопее вы объясняли кино. Жизнь забыта, развитие кончено, зигпопейцы смотрят кино. Ладно, радиотехника пойдет! — И командир хлопнул специалиста по спине. Он любил эту спину, покрытую пластами мышц. Он любил хлопать по ней. По ней можно было очень сильно хлопать.

4. Действие снова переносится в XX век

— Да, не помогла Архимеду радиотехника, — печально сказал начальник отдела древних времен.

— Да, зарубили, — подтвердил аспирант лаборатории триплетного кода, — и Архимеда зарубили. И схему зарубили. Как на защите диплома.

— А может, триплетный код наврал? — смущаясь, спросил молоденький репортер вестника «Наука всегда».

— Триплетный код не врет никогда, — отрезал эксперт.

— А может, помехи в код ворвались? — смелея, наступал репортер. Он вспомнил, как однажды слякотной ночью ворвался в одну компанию и как оттого все перепуталось, смешалось…

— Может, может, — раздосадованно перебил эксперт, — все может быть.

Но тут эксперт вспомнил академика и покраснел, потому что академик собственной персоной появился в испытательном зале.

— Ну-с, друзья. Какие вести из Греции? Что от Архимеда? — академик сказал так, будто Архимед числился его соседом по заседаниям в академии. — Включите Архимеда, — кивнул он аспиранту, и на экране снова замерцала нашумевшая картина. Академик обошел экран, потрогал его рукой, простецки улыбнулся, развел руками. Все молчали. Весь вид академика говорил: «Вот, батенька Архимед. Неприятность. Будь я с вами, мы бы уж вдвоем что-нибудь придумали. Отбились бы от римских варваров. Будьте покойны! И в схемочках разобрались бы. А так абсурд. Непонятно. Архимед — и «Спидола»! Зачем?»

— Мы вот что тут думаем, — кашлянув в кулак, сказал эксперт, — сам Архимед схемы такой не изобрел. Не мог дойти он до этого в своем умственном развитии. В развитии своем он только дошел до закона Архимеда…

— Он его открыл, этот закон, — сухо усмехнулся академик, и все усмехнулись, хотя несколько иначе. — Запатентовал на века. А вы говорите: дошел, дошел. Как ученик шестого класса. Ну а что вы скажете, дорогой аспирант? — И академик всем корпусом повернулся к аспиранту.

— Что же, зарубили Архимеда, легенда не обманывает, — трудно было понять, смеется аспирант или серьезно это говорит. — И схему зарубили. А схему передали ему марсиане. Больше некому. — Аспирант выжидательно замолчал, твердо глядя в глаза академику.

— Марсиане! Негоже нам марсиан подшивать к делу. Да и кто видел этих ваших прекрасных марсиан? Вы видели? — сердито, но уже без прежней сухости возразил академик.