Филип Фармер - Последний экстаз Ника Адамса

Если бы он только смог понять принцип своих сексуальных подъемов и падений! Может быть, идиотское саркастическое предложение этой суки строить графики не было таким уж глупым? Все может быть...

Звонок снова затренькал, и он подскочил, заерзал, размахивая руками, левое плечо поехало вверх -- да что с ним?! Это же звонят во входную дверь, наверняка сообщая о прибытии почты. Ник же сам платит почтальону десятку в месяц за то, чтобы он звонил. Это, конечно, не положено, но кто узнает? Ник не пытался испытывать временем "горячие" чеки -- остынут они в почтовом ящике или нет.

Он заспешил вниз, проносясь мимо Эшлар, которая никогда в жизни не стала бы отрывать свою задницу от стула ради того, чтобы принести мужу свежую почту. Кто угодно -- только не она!

Так как было первое число, пришло десять счетов. Но кроме них -- целая кипа писем от поклонников и письмо от его агента.

О! Агент прислал чек -- аванс за новый роман! Две тысячи долларов. Минус десять процентов комиссионных агенту. Минус пятьдесят долларов международных почтовых расходов. Минус двадцать пять за междугородний звонок в прошлом месяце (звонил агент). Минус тысячу, которую он занял у агента. Минус пятьдесят долларов комиссионных за ссуду (тому же агенту). Минус десять долларов на бухгалтерию.

Оставалось только шестьсот шестьдесят пять долларов. Но и это было роскошеством, после месячного воздержания. А прочитав письма своих поклонников, полные восторгов по поводу достоинств его книг, он почувствовал себя так, словно его подлючили к городской газовой станции и накачивают, накачивают -- до полного воспарения!

И тут внезапно Ник осознал, что понял принцип упадка той Римской империи, которую он таскает между ног. Но сейчас пускаться в разъяснения сути своего открытия жене Ник не собирался, опасаясь, что пока он ей все растолкует в теории, демонстрировать на практике будет уже нечего. Он подхватил почту и штаны и со всех ног поспешил на кухню. Эшлар, склонившись над мойкой, опускала в нее тарелки.

Он задрал ей юбку, спустил трусики и сказал:

--Тарелки могут подождать, а "он" -- нет!

И все могло быть хорошо и прекрасно, и земля могла бы закрутиться быстрее, если бы Эшлар не застряла головой в проводах моечного аппарата.

--А ты ведь снова толстеешь,-- заметила она.-- Вон, брюхо отрастил. И побрился плохо -- кое-где оставил щетину. Слушай, я, конечно, понимаю, что сейчас не самое лучшее время об этом говорить, но моя мамочка... В чем дело? Ты почему остановился?

--Если тебе так нужно объяснение,-- Ник шмыгнул носом,-- то пожалуйста: причина -- в твоей глупости. Я спустил пары, как поезд, остановившийся не на той станции. Все. Я пошел к своей машинке. Женщины вечно найдут чем тебя вывести из себя, а машинка -- она машинка и есть: честная и заслуживающая всяческого доверия. Уж она-то не станет трепаться, когда занимаешься с ней любовью.

Двумя минутами позже, когда Эшлар с воплями колотила кулаками в дверь, литеры машинки сцепились насмерть, и расцепить их не было никакой возможности.

Даже простейшему механизму и то нельзя довериться полностью! Нельзя полагаться вообще ни на кого. Все, что казалось таким светлым, чистым и хорошим, в нашей вселенной катится ко всем чертям. И пока ты вынужден это терпеть, есть одна защита: быть "мужчиной с conejos". Или, правильно -- cojones*? А, неважно. Надо сказать себе:"Будь стойким!" и "Моя голова залита кровью, но я ее не склоню и не подниму лапки кверху!"

* cojones (исп.) -- яички; перен. "мужская сила"

Это все, конечно, мило, но литеры машинки упорно не желали расцепляться, а у супруги еще не устали ни кулаки, ни голосовые связки.

Он встал и, выругавшись, распахнул дверь настежь. Эшлар, причитая, пала к нему на грудь.

--Прости! Прости! Прости! Что ж я за сука такая! Вся земля уже пришла в движение, ввергаясь сама в себя, а я додумалась тебя в этот момент подкалывать!

--Да, ты действительно сука,-- согласился он.-- Но я прощаю тебя, потому что люблю, и потому что ты тоже меня любишь, и потому что у нас бывают и хорошие моменты. Однако...

Но он не стал ей рассказывать о своем открытии принципа. Не время, милая. Сначала надо проверить теорию на практике.

Час спустя, он, отдуваясь, предложил:

--Слушай, Эшлар, а почему бы нам не устроить себе отпуск? Давай съездим на Всемирную конвенцию фантастов в Лас-Вегасе. Развлечемся и между приемами и игрой в кости будем заниматься любовью. Там наше почти забытое чувство может снова ожить.

Или он сказал: "забытое почти чувство"? Чертовски сложно правильно расставить слова в фразах, подобных этой!

Впрочем, это неважно. Что важно, так это то, что Эшлар согласилась поехать на конвенцию, даже не сославшись на то, что ей там нечего будеть надеть. Более того -- его теория действовала! До определенной степени, конечно, но не по его же вине. Поклонники, клянча автографы, ходили за ним стадами, и он не услышал ни одного дурного слова в свой адрес. И, словно этого не хватало для опьянения (не говоря уже о стимуляции мужских гормонов), три самых известных в мире фантаста пригласили его на обед и в паузах между бурбоном и бифштексами выдали ему множество полновесных комплиментов.

Первым из них был Зек Вермут, доктор философии и самый богатый писатель-фантаст*. Даже то, что, когда все уже почти было съедено, он объявил, что каждый сегодня платит за себя, нисколько не испортило Нику настроения. А затем -- победа из побед! -- Робин Хайндбайнд** -- старейшина писателей-фантастов пригласил его на семейный ужин. Ник был счастлив, как человек, получивший пожизненную контрамарку в кабинет массажа. Это было как в сказке -- сидеть там в номере люкс, (который был попросторнее всего дома Ника) и вкушать пищу в компании прославленного создателя ставших уже классическими "Моряк в земле сухой"***, "Не убоюся и козла"**** и автобиографического романа "Для т...ханья времени всегда достаточно"***** с подзаголовком "Почему мне поклоняются все".

* Айзек Азимов.

** Р.Хайнлайн.

*** "Чужак в земле чужой".

**** "Не убоюсь я зла".

***** "Достаточно времени для любви".

А затем -- чудо из чудес! -- сам великий старик -- Престон де Тов*, собственной персоной, пригласил Ника на трапезу для избранных. Де Тов был кумиром Адамса: это он в сороковые потряс мир научных фантастов своими убойными романами "Салями!"** и "Мир Хрен-А"***.

* Альфред ван Вогт.

** "Слэн!".

*** "Мир Нуль-А".

Однако, в последующие тридцать лет де Тов почти ничего не писал: он был слишком занят изучением на практике МТП (мнемонической терапии перистальтики), созданной другим классиком -- престарелым Б.М.Качаллом*. Это было учение о ментальном здоровье, психическая дисциплина, обещавшая тому, кто следует всем ее методам, поднять их IQ до 500 баллов, дать совершенную память, совершенное тело и в довесок -бессмертие.