Борис Крылов - Прогноз прошлого

Поодаль вслед за группой шел надсмотрщик. Он мало следил за работающими, больше смотрел себе под ноги и изредка щелкал бичом. Но вот группа приблизилась к пандусу, выходу из карьера. Подъем хоть и не был крут, но работать стало тяжелее, особенно переносчикам опор, им приходилось не только переставлять треноги, но и подпирать их. Песня оборвалась, остались лишь ритмические «э-эх, э-эх», согласные с короткими перемещениями глыбы. В конце выхода аборигены умолкли, тянули из последних сил, теперь покрикивал стражник и чаще щелкал бичом.

Вот один из рабов на рычаге поскользнулся, оступился, произошло замешательство, и глыба не сделала очередного шага. Аборигены остановились и, подняв головы, открытыми ртами жадно глотали воздух. Стражник набросился на них, но те не двигались, будто не видели и не слышали. Он заорал угрожающе, ударил одного, затем другого, группа зашевелилась, но один из пострадавших отошел в сторону, сел и стал тихонько раскачиваться. На ноге его вздулся рубец, между чешуйками кожи выступила кровь. Все подошли к нему, надсмотрщик тоже. Раб продолжал раскачиваться и начал тихо подвывать. К нему приблизился другой раб и стал поглаживать рубец, плавно проводя рукою над ним. Рубец на глазах опал, цвет кожи стал нормальным, только на поверхности остались маленькие капли крови. Врачеватель обратился к надсмотрщику:

— Ты слишком сильно ударил его, ему надо отдохнуть.

Страж, не говоря ни слова, отдал пострадавшему бич. Затем все вернулись на свои места, надсмотрщик встал к рычагу. Новый стражник громко подал команду и щелкнул бичом, глыба приподнялась и передвинулась вперед. Когда сошли с пандуса на ровную дорогу, аборигены вновь затянули песню.

Владислав подошел к пострадавшему:

— Тебе было больно?

— Да, немного, — ответил тот, не оборачиваясь.

— А зачем он тебя ударил?

— Страх прибавляет сил.

— А теперь вы его наказали и заставили работать?

— Нет, наказали меня…

Владислав ничего не понял. Он давно уверился, что понять их логику пока невозможно. Он просто наблюдал и запоминал. Подобные случаи, как недавно происшедший, были далеко не первыми.

В это время новый стражник сам спросил его:

— В твоей душе печаль. У тебя беда?

— Да, беда, не ладится работа.

— Я понимаю тебя, работа — это много. Наверно, сломалась какая-нибудь из машин, которые заменяют вам ноги, руки и даже крылья?

— Нет, машины в порядке… Мы не можем найти причину, решить задачу…

— В чем эта задача?

— Тебе не понять, впрочем… В самом центре пустыни, куда не залетают даже птицы, есть озеро. Оно соленое, солонее океана. Мы хотим из его солей добыть металлы, чтобы построить маяк. Но мы не знаем, как оно произошло и сколько можно взять из него.

Стражник ответил после долгого раздумья:

— Тебе надо обратиться к жрецу пустыни, он должен знать…

Разговор можно было считать законченным, но Владислав решился спросить еще:

— Можно задать тебе плохой вопрос?

— Вопрос может не иметь смысла, — ответил абориген.

— Он не понравится тебе.

— Спрашивай…

— Почему вы к нам плохо относитесь? Почему не интересуетесь ни нами, ни нашими машинами, разве это вам безразлично?

Абориген молчал, будто не слышал вопроса, затем после долгой паузы ответил:

— То, что я скажу, может не понравиться тебе…

— Я не обижусь…

— Тогда слушай. Вы легкомудры и суетливы, вы вечно спешите. А знаете ли вы: куда? А машины… в них души меньше, чем в мертвом камне. И они не только служат вам, они еще и властвуют над вами, съедают ваши мысли и силы. Они плохие слуги.

— А скажи, — задал еще вопрос Владислав. — Не прилетали к вам на огненном корабле такие же как мы, может, другие, но тоже с машинами?

Абориген опять заговорил после долгой паузы:

— В древних легендах есть что-то о железных драконах, это все, что я знаю. Спроси у жрецов, они знают больше.

Владислав понял, что дальнейшие расспросы будут неуместны, он простился и побежал дальше.

Селение располагалось на берегу. Оно состояло из двух улиц, расположенных в виде буквы «т». Одна улица вдоль берега, другая перпендикулярно ей, вверх но покатому ложу сухого распадка. В конце этой улицы, как бы замыкая ее, находился главный храм. Он был виден с любой точки селения, и часть окон каждого дома была обязательно направлена в его сторону. Храм представлял собой огромное здание, сложенное из каменных монолитов, очень простое по форме, но строгих пропорций и идеальной симметрии. Приходя в поселок, Владислав всегда подолгу любовался им. Он садился на берегу и смотрел, смотрел подолгу и неотрывно. Постепенно ему представлялось: храм висит в воздухе, медленно разрастается и заслоняет собой весь горизонт. Он закрывал глаза и отгонял видение, чувствовал, что храмовая композиция обладает почти гипнотическим действием. После этого уходил, наперекор желанию смотреть еще и еще.

На этот раз направился к храму пустыни, тот располагался рядом с главным, слева, если смотреть от моря. Справа находился храм океана. Владислав бывал в каждом. Самым богатым был храм океана, не храм — а музей, разукрашенный драгоценными раковинами, кораллами, панцирями. Главный храм внутри был прост как и снаружи, здесь располагались скульптуры мужчины и женщины, фигуры были даны в движении. Если стоять в центре и по очереди смотреть на них, создавалась иллюзия танца. Внутри храма пустыни не было ничего, только плита в центре зала с надписью: «Мы искупим грехи и вернемся». Владислав как-то спросил, что это значит. Жрец отвечал пространно и непонятно. Владислав тогда лишь запомнил:

— …перешедший порог дозволенного совершает грех. Чтобы достичь порога, надо вложить много сил и разума. Но только великий разум может постичь будущее, и горе, если он не видит завтрашнего дня. — Голос жреца при этом был тих и скорбен.

На этот раз храм был пуст, ни жрецов, ни просто служителей. Владислав ждал долго. Наконец появился один и направился прямо к нему, видимо, пришел специально:

— Зачем ты здесь и кого ждешь, пришелец?

— Я хочу поговорить с главным жрецом, так мне посоветовали.

— Да, я знаю, но главный в саду на сборе семян и придет только поздним вечером. Готов ли ты ждать?

— Да…

На этом разговор окончился, служитель ушел. Владислав некоторое время посидел в раздумье, затем быстро поднялся и вышел наружу. Здесь он прежде всего вызвал корабль и передал, что задержится надолго. Дежурный отвечал неодобрительно, но запрещать не стал. После этого Владислав побежал догонять служителя. Поравнявшись, он сразу попросил разрешения идти вместе с тем в сад. Служитель не ответил. Владислав в недоумении приостановился, но затем вновь догнал и пошел следом. Служитель не обращал на него внимания.