Николай Дашкиев-Шульга - Киночеловек

– Спасибо. Но вряд ли… Так когда вас ждать?

– Отпрошусь с обеда – значит, у вас буду в половине второго.

– Хорошо, соберу всех на два часа.

Они распрощались, вполне довольные друг другом.

Еще слышатся шаги уходящего Трохимца, а Главный уже косится на аппарат, как кот на клетку с канарейкой. Ведь он получил нечто такое, о чем и не мечтал. А не мечтал не потому, что не решался,- просто не представлял, что можно мечтать о ТАКОМ. Снимать все, что пожелаешь,- не ограничен ни в выборе актеров, ни, в конце концов, бюджетом! Работать, как писатель,оперируя образами, как словами. Пространство, время, натурные условия подвластны тебе: захотел – и перенесся к древним эллинам, прихватив с собою самый лучший актерский ансамбль. Или вообще залетел куда глаза глядят: на вершины Гималаев, на ледники Антарктиды – и не надо никаких виз и самолетов. Все тут – в твоем воображении!

Вообще-то у Главного имелась некая небольшая мечта, которую осмеивали посвященные,- сделать серию фильмов на исторические сюжеты. Гибель Атлантиды, нашествие гуннов, Золотой Орды… Его влекли масштабные темы. Но -до сих пор все это было недосягаемой, едва видимой звездой. Теперь… теперь все будет иначе! Он бросит к черту проклятое редакторство и еще покажет всем, что к чему!

Главный взволнованно потирает руки – его грызет нетерпение. "Для начала, понятно, нужно потренироваться – взять что-то простенькое, даже элементарное: пейзаж, эпизодик…" Он пристраивает на голове аппарат и наощупь включает магнитофон…

В голову лезет всякое безобразие, но это ничего – первый блин… Главный старается сосредоточиться на образе Чингиз-хана – играть будет, скажем, Караченцев,- но перед глазами вдруг появляется ехидная физиономия Мишки Полусмака – старинного приятеля и главнейшего насмешника. Потом возникает утренняя сцена скандала вокруг запоротого материала натурных съемок на Эльбрусе. Потом снова – Мишка… Воображение явно выходит из-под контроля! Он зло срывает с себя аппарат и выключает магнитофон. "Надо сосредоточиться! Надо взять себя в руки!" – успокаивает себя Главный. И все же любопытно, что он там навоображал. Перемотав пленку, Главный включает телевизор.

Сначала на экране буйствовали разноцветные пятна, потом одно из них, самое нахальное, стало разрастаться, заслоняя другие… Нет, это не пятно, а волосатая бородавка, пляшущая на чьем-то подбородке. Да это же Мишка! Вот его жирные губы, рот скалится в презрительно-скептической ухмылке… Смеется! Нахальные маленькие глазки, красная морда, которая внезапно превращается в гигантский кукиш! Потом показался ассистент, ухнувший в горную речку со всеми пленками экспедиции, его сменила секретарша и хмурый директор студии именно в том самом состоянии, которое предваряет откровенный разговор о планах и текучке… И раз за разом, снова и снова, возникает кривая Мишкина улыбочка… Потом экран моргнул и стал темным.

Ну ладно! Попробовать еще раз – от простого к сложному, как это там: "Точка, точка, запятая…"? Чтобы он да не мог представить такой чепухи?! Главный яростно перематывает ленту и снова включает аппарат…

Где-то в полночь дверь вестибюля студии вдруг распахнулась, и на пороге возникла неясная фигура, ничем не напоминающая гордого и всегда уверенного в себе Главного. Тяжело вздохнув, этот человек грустно пошел по плохо освещенной аллее и медленно растаял во мраке…

А в редакторском кабинете все было, как всегда. Только вместо блестящей поверхности экрана телевизор бесстыдно демонстрировал свое электронное нутро, где среди разноцветных проводов почему-то запуталось роскошное малахитовое пресс-папье…