Анатолий Мельников - Литературная карьера инженера Джонса

Урок, преподанный Неду в редакции "Литерари игземинер", вначале вызвал у него нечто вроде шока. Он вышел на Бродвей и поплелся в сторону Сентрал-парка, почти ничего не замечая по сторонам. Возле кинотеатра на Таймс-сквер к нему подошел невзрачного вида зазывала с намерением сунуть ему в руку зеленый листок с адресом какого-то притона. Нед отвернулся, а зазывала крикнул ему вслед что-то грубое. Напротив дорогого отеля с мраморными ступенями у входа Нед едва не столкнулся с немолодой, изысканно одетой дамой, которая рассматривала на тротуаре обозначенную золотой полоской "линию собственности".

Он спустился в метро под отелем "Веллингтон", не доходя до знаменитого концертного зала "Карнеги-холл", и отправился к себе на 92-ю улицу. По ошибке сел в поезд "экспресс", проскакивавший по нескольку станций кряду, и вышел на платформе 125-й улицы. Здесь над головой у него была граница Сентрал-парка и Гарлема. Нед перешел на противоположную платформу, однако снова сел не в тот поезд. Доехал до ближайшей к его дому станции по другой линии, и оттуда еще минут пятнадцать шел пешком.

Прочесть все то, что написано человечеством до сих пор... Кому такое под силу? Никто не отваживается даже приблизительно подсчитать объем написанного. А прочесть? Одно можно сказать наверняка: чтобы прочесть все книги и рукописи, не хватит одной человеческой жизни, если даже она целиком будет посвящена такой задаче.

Можно ли считать культурным человеком того, кто не читал, скажем, Сенеку? Или Платона?

Наверное, можно. А если ты не знаком с книгами Шекспира или Толстого? Тогда, наверное, нельзя.

Без этого англичанина и этого русского тебя уже будут считать - и вполне справедливо - человеком малообразованным, недостаточно культурным. А в чем заключается та неуловимая тонкость, та острая грань, по одну сторону которой ты - человек достаточно высокой культуры, а по другую - нет?

Голова раскалывается от мыслей. Но ведь все то, о чем он только что размышлял, справедливо для обычного человека, читателя. К критику с такой меркой не подойдешь. Критик, не проштудировавший Платона?.. Где же критику занять еще одну жизнь, которую он мог бы посвятить изучению всех мыслей, идей, изложенных человечеством на глине, папирусе, пергаменте, деревянных дощечках, на всевозможных сортах бумаги с тех пор, как была изобретена письменность? Независимо от того, чем писали в разные эпохи: палочками, кисточками, зубилом, гусиными перьями, "вечными" или шариковыми ручками?..

Современная цивилизация оказалась не на уровне требований, предъявляемых ею самой себе. Где-то должен быть создан центр с электронным мозгом, хранящим в памяти сведения о всех письменных источниках, созданных человечеством за всю свою историю. Эта гигантская память должна вмещать все, до единой строки. Доступ к этому богатству должен осуществляться из всех культурных центров планеты. Тогда любой человек в считанные секунды получит сведения о любом письменном источнике и, при желании, конечно, копию первоисточника.

Такова глобальная проблема. Ну, а его, Неда, частный случай? Джо Хаулетт говорил о необходимости обладать смелостью, чтобы назваться критиком. Рядовым критиком, по мысли Джо, стать трудно, но возможно. Кто же может стать критиком гениальным? Реально ли это?

"Стремись к самой высшей из доступных тебе целей. И не вступай в борьбу из-за безделиц", - так высказался современный немецкий философ Ганс Селье. Иными словами, нужно ставить себе лишь выполнимые задачи, а на остальное - не тратить времени и сил. Научиться читать быстрее - задача первоочередная. Существующие способы ускоренного чтения - лишь полумеры. Решить проблему поможет только техника.

У Неда возникла идея использовать аппарат для чтения микрофильмов, вернее, его принцип. Сам аппарат безнадежно устарел: текст остается неподвижным, а глаза бегают из стороны в сторону. Глаза сравнительно быстро устают, да еще процентов тридцать времени уходит впустую на то, чтобы перевести взгляд с конца одной строчки на начало следующей.

А что, если строку заставить двигаться? Попытки - правда, ограниченные - делаются на телевидении, в кино во время демонстрации рекламы и замысловатых заставок. Глаза останутся почти неподвижными, и, следовательно, на чтение будет тратиться меньше физической энергии.

Первые опыты показали, что Нед не ошибся в расчетах. Он сконструировал прибор с дисплеем, имевшим пятьдесят сантиметров по диагонали. Любой текст - книга, журнал, газета - помещался на плоскость, с которой считывался последовательно, строчка за строчкой, подвижным электронным лучом и передавался на дисплей.

Нед засек время и установил, что скорость чтения безо всякого для него напряжения возросла вдвое.

Он решил, что в будущем попробует комбинированную передачу двух строк, но пока его устраивала и такая скорость.

Можно было бросать вызов литературной элите.

Правда, оставалась еще одна проблема. Первые издания книг, выпускаемые в странах Запада по традиции в твердом переплете, стоят довольно дорого и доступны далеко не всем читателям. Нед мог, урезав насущные потребности, сэкономить средства на десяток книг в году. Но их же выходят сотни! Он ведь стремился к тому, чтобы быть не просто читателем, но стать хотя бы рядовым критиком. Выход, однако, был. В Нью-Йорке читающая публика широко пользуется библиотеками. Эта возможность была открыта и для Неда.

В течение первой недели после удачи с аппаратом ускоренного чтения Нед окрестил его "Аваланшем"[ Avalanche - обвал, лавина (англ.).] - он взял и затем вернул в местную библиотеку десятка два книг. Сухопарая мисс Фостер, блондинка средних лет, выдававшая ему книги, мило улыбалась, но ни о чем не спрашивала. Ее предки были выходцами из Англии, и ей свойственна была природная сдержанность.

"Аваланш" работал безупречно. Нед проглатывал книгу за книгой. Вначале он пропустил через аппарат американские бестселлеры года, и в первую очередь книги, получившие литературные премии: самую важную Пулитцеровскую, затем - "Америкен бук эвордс", премии Бэнкрофта и Эдгара Аллана По. Вслед за этим наступила очередь англичан.

В потоке книг, пропускаемых через аппарат, Нед обратил внимание на сочинение Джона Ле Карре "В одном немецком городке". Шестым чувством он распознал в авторе личность незаурядную. В короткой биографической справке говорилось, что настоящее имя автора - Дэвид Джон Мур Корнуэлл, а псевдоним он взял, поскольку находился на британской дипломатической службе за рубежом. Одно время он служил в посольстве Великобритании в Бонне.

При очередном посещении библиотеки Нед попросил мисс Фостер подобрать для него все имеющиеся книги Ле Карре. Вскоре он держал в руках "Звонок к усопшему", "Убийство по-джентльменски" и "Шпион, который пришел с холода".