Уильям Тенн - Трижды "Я"

— И ничего больше! Помните, вы попадете на сто десять миллионов лет в прошлое, и любое ваше действие может оказать непредсказуемое воздействие на настоящее. Вы можете уничтожить все человечество, нечаянно наступив на маленькое мохнатое животное, которое стало его предком. На мой взгляд, небольшое перемещение камня с места на место станет неплохим первым и безопасным экспериментом, но будьте осторожны!

Они подошли к большому прозрачному сооружению, установленному возле одной из стен лаборатории. Сквозь его стены толщиной в фут в одном из углов расплывчато виднелось красное, черное и серебристое оборудование. Из мешанины проводов металлическим пальцем торчал огромный рычаг.

— Вы должны появиться в меловом периоде, в середине эпохи рептилий. Бóльшая часть Северной Америки была в то время затоплена водой, но геологические исследования показывают, что на этом месте был остров.

— Ты уже шестнадцать раз это повторял. Давай показывай, какую хреновину нужно дернуть, и я поеду.

— Хреновину! — взвизгнул возмущенный Раддл, возбужденно приплясывая. — Не смейте дергать никакие хреновины! Вам надо плавно нажать — плавно, вы поняли? — на хронопередачу, этот большой черный рычаг. При этом кварцитовая дверь закроется, а машина начнет работать. Прибыв на место, вы поднимете рычаг — опять-таки плавно — и дверь откроется. Машина настроена так, что автоматически вернется на нужное число лет, так что думать вам, к счастью, не придется.

— Для такого коротышки ты слишком много шумишь, — заметил Маккарти, взглянув на профессора сверху вниз. — Держу пари, ты до смерти боишься свою жену.

— Я не женат, — отрезал Раддл. — Я не верю в институт брака. И вообще, нашли когда про это вспоминать… Как только подумаю, что столь упрямому и тупому типу попадет в руки устройство, обладающее безграничными возможностями машины времени… Но я, конечно, слишком ценная личность, чтобы рисковать при испытании первой и еще несовершенной модели.

— Угу, — кивнул Маккарти. — Сущая правда. — Он похлопал по торчащему из кармана бланку чека и забрался в машину. — А я нет.

И он плавно нажал на рычаг хронопередачи.

Дверь закрылась, оборвав последние отчаянные слова профессора Радола:

— До встречи. Макаронная Шея, и умоляю — будьте осторожны!

— Гусиная Шея, — машинально поправил Маккарти. Машина дернулась, и он успел заметить, как за толстыми кварцитовыми стенами мелькнули всклокоченные седые волосы Раддла. Ему показалось, что профессор, на лице которого смешались тревога и сомнение, молится.

Сквозь толстые голубоватые облака пробивался поразительно яркий солнечный свет. Машина времени опустилась возле самой воды на пляже, к которому подступали пышные джунгли, и резко замерла. Сквозь полупрозрачные стены Маккарти разглядел огромную зеленую массу хвощей и вьющегося плюща, гигантские папоротники и роскошные пальмы. Джунгли слегка курились испарениями и кишели всевозможной живностью.

— Поднять хреновину плавно, — пробормотал Маккарти.

Он вышел через открывшуюся дверь и очутился по щиколотку в воде. Прилив, очевидно, начался, и усеянная солнечными веснушками вода журчала вокруг квадратного основания устройства, доставившего его сюда. Верно Раддл говорил, что он окажется на острове.

— Кажись, мне повезло, что он не построил свою хибару футов на пятьдесят ниже по склону!

Он побрел к берегу, огибая небольшую колонию серовато-коричневых губок, и решил, что профессору может пригодиться их фотография. Маккарти установил скорость затвора и направил объектив на губки. Потом сфотографировал море и джунгли.

Где-то милях в двух от кромки пышной растительности замелькали огромные кожистые крылья. Маккарти вспомнил картинки, которые ему показывал профессор, и узнал это жуткое существо, похожее на летучую мышь. Птеродактиль, летающая рептилия.

Маккарти несколько раз торопливо щелкнул затвором и нервно попятился к машине времени. Ему не понравился длинный острый клюв, вооруженный зубами не хуже пилы. В джунглях копошилась какая-то зверюга. Летающая рептилия спикировала вниз, словно падший ангел. Из ее разинутой пасти капала слюна.

Убедившись, что гадине сейчас не до него, Маккарти быстро зашагал по пляжу. Неподалеку от кромки джунглей он приметил круглый красноватый камень. Подойдет.

Камень оказался тяжелее, чем он думал. Маккарти навалился на него, кряхтя, ругаясь и обливаясь потом под жарким солнцем. Ноги глубоко увязли в липком суглинке.

Внезапно камень, чавкнув, высвободился из суглинка и перекатился на другой бок, оставив в почве круглую яму. Из нее выскочила многоножка длиной с руку Маккарти и проворно юркнула в подлесок. Из ямы, где сидела многоножка, дохнуло тошнотворной вонью. Маккарти решил, что ему здесь не нравится.

Можно и возвращаться.

Прежде чем нажать на рычаг, он бросил последний взгляд на вывороченный красный камень. Нижняя его половина была чуть темнее верхней. Маккарти решил, что честно заработал свою сотню.

— Так вот, значит, что такое работа, — задумчиво пробормотал он. — Ежели подумать, то я, может быть, чегой-то и упустил в жизни.

После щедрого солнца мелового периода лаборатория показалась ему меньше, чем помнилась. Когда Маккарти вылез из машины времени, профессор приблизился, затаив дыхание.

— Ну как? — нетерпеливо спросил он.

Маккарти уставился на макушку Раддла.

— Все путем, — медленно ответил он. — Эй, профессор Раддл, чегой-то тебе взбрело побрить голову-то? Волос там было мало, это верно, но седина тебя хоть как да украшала.

— Побрил голову? Чушь. Я уже много лет как лысый. У меня волосы выпали раньше, чем поседели. И зовут меня Гагглс, а не Раддл — Гагглс, — попробуйте это запомнить хотя бы ненадолго. А теперь я хочу заняться камерой.

Перебрасывая через голову ремешок и протягивая камеру, Маккарти поджал губы:

— Ей-ей, я побожиться готов, что у тебя было чуток седых волос. Клянусь. А насчет имени извини, проф; мы с тобой в таких делах, кажись, никак не договоримся.

Профессор что-то буркнул и направился с камерой в темную комнату, но на полпути замер и втянул голову в плечи. Выход из лаборатории преградила огромная женская фигура.

— Алоизий! — визгливо воскликнула она, и Маккарти показалось, будто ему в ухо ввинчивают штопор. — Алоизий! Я ведь вчера сказала, что если этот бродяга не покинет дом через двадцать четыре часа — и плевать мне на твои эксперименты! — то ты об этом пожалеешь. Алоизий! У тебя осталось ровно тридцать семь минут!

— Д-да, дорогая, — прошептал Гагглс широченной спине удаляющейся супруги. — Мы… мы почти закончили.