Гарри Веда - Свит

Потом, на утро третьего дня, Лика бухнула перед дрожащей страдалицей здоровенную чашку душистого чая, сдобренного двумя столовыми ложками меда. Значит так, дорогая. Слушай меня внимательно. Я дважды повторять не буду… А не послушаешь — страдай от этого мяса в штанах, пока копыта не отбросишь.

Запись дальнейшей беседы можно было смело передавать в психиатрическую лечебницу. Либо сразу в NASA. Машка слушала, расширив зрачки, время от времени встряхивала головой, пытаясь пробудиться от сна — а чему ж еще быть? — и с надеждой вглядывалась в лицо Лики.

Вдруг это просто шутка такая. Про внутреннюю энергию человека. Как та вырабатывается и расходуется. Куда и как аккумулируется. А самое главное — способ выводить ее наверх и подключаться.

Никакого юмора в зверином прищуре ликиных глаз не наблюдалось. Бред… А что это дает? Дуреха, это дает все. Людишки живут и функционируют, ради того, чтобы поддерживать и приумножать в себе эту сладость. А ты забираешь запасы напрямую. Что это дает! Счастье дает, здоровье, удачу. Привлекательность. Знаешь, как они все ссаться от тебя будут. Вампиры очень привлекательны. Ты тянешь из него нектар, а он обожает тебя все сильней, глупыш. А потом, когда коррида заканчивается, потихоньку, через ранку, будет подпитывать тебя еще долгое время. Даже если ты будешь на глубине двадцати тысяч лье под водой, на противоположном конце земного шара. Собираешь коллекцию и они тебя кормят.

Что это дает! Еще это дает деньги! Энергии в тебе будет столько, что человеческая матрица начнет, словно пузырек, подталкивать все выше. Ну и самая приятная новость — это такой кайф, ты не представляешь себе, какой это кайф…

Вампирить Машка научилась за полгода. Но первый укус получился месяца через три. Тугая струя энергии тогда каучуком ударила по низу живота, словно вода наполнила ссохшиеся фибры, распирая и успокаивая израненную душу, обволакивала ее густым медовым слоем.

Внутренняя боль проходила, на устах появилась улыбка, а каучук лупил уже изо всех щелей. Паренек мелко дрожал, не в силах попадать в ритм мелодии. Никто из танцующих не обращал на странную парочку внимания.

Сколько длится вечность? Сытая Машка с упоением, потом, возле бара отбрыкивалась от глупых ухаживаний очкарика, который слабел на глазах и чуть не плакал. Ну почему же богиня отвернулась от него… Она пила шампанское мелкими глотками и прислушивалась к себе. Внутри разливалась благодать. Сучка права — это лучше, чем секс!..

Кусать получалось все чаще и Машка тренировалась с остервенением. Училась синхронизироваться. Чувствовать внутренний ритм человека и сбивать его своей пульсацией — в такой момент он наиболее уязвим. Училась по дыханию определять степень готовности. Находила ладонями точки, куда барашки складируют излишки патоки. Отрабатывала правильные движения мышцами живота, чтобы втягивать в себя поток плавно и незаметно.

И через полгода Елкина стала профи.

В этом и была заключена соль мира. Маша теперь поняла. Россказни про духовность, социологию, психологию, индивидуальное и массовое сознание лишь затмевали простую истину — у кого сколько сладкого и как туда запустить лапу. А остальное — банальное следствие.

Новая работа, о такой Елкина перестала мечтать, как только закончила универ; тряпки, о которых не мечталось вообще никогда; куча мужчин, которых не нужно любить, как прежде, да, собственно, и внимания особого не нужно; и любовь, любовь, любовь, обожание… Каждый рассыпался перед богиней в бисер, норовя угодить милой Машеньке.

А она была мила. Внешне похорошела, да. Эти губы бантиком и наивные глазки — ни единого подозрения в чистоте души перед вами. Она перестала нервничать, движения исполнились грациозностью. Чудесная Машенька игриво вела беседу, простодушная и воздушная. Только взгляд стал звериным. И этот, последний, мазок переиначил всю картину.

Перед вами была развратная стерва, поэтому не ломануться на нее теленкам было невозможно.

Минуты через три, Машуня технично увела кучерявенького на диванчик, в глубине зала, и принялась там жеманно отпихиваться от ошалевшего свалившимся счастьем Луи. Какой ты нахер испанец. Луи тянулся к ней губами, спрашивал, ну почему… а горячие ладошки то тут, то там, легко, незаметно обыскивали тело. Этот в грудь себя надувает. Горячо. Очень хочет. И на тыльной стороне шеи. Здесь уже фонтанирует, хоть сейчас прикладывайся.

Луи, мы с вами мало знакомы… ладонь на сердце, вы мне безумно импонируете… вторая — на внутреннюю сторону его бедра, тише-тише, маленький, ну что ж ты так адреналинишь… я так хочу Луи, чтобы вы… вот и оно, потерявший голову араб подался вперед всем телом, ладонь с бедра — на загривок, губы вперед. Замерев в паре миллиметров перед его пересохшими устами, Маша подключилась и у испытуемого мгновенно закатились глазки, а по мясу побежала легкая дрожь, судорожно сводя конечности.

Ням-ням. Диван находится в полумраке и вряд ли кто-то заметит танец. А если даже — со стороны весьма похоже на петтинг. Машка скользила ладонями по запасам, извивалась, как змея, создавала в брюшке энергетический вакуум — туда и хлестала ниагара.

Минутка или две. И можно пойти, хряпнуть шампусика. В себя он придет через четверть часа с сильной головной болью. Оклемается и приползет, с масляными глазками. И наткнется на сюрприз. К тому времени богиня уютно устроится на коленях выпитого ранее на танцполе. Машуня зажмурилась от удовольствия.

Хотя итальянец — это хорошо. У них свит покалорийнее будет. Как у всех европейцев. Других европеоидов фиг разведешь на фонтан. Умны и почтительны. А итальяни иногда ведутся, если тонко сыграть. Фишка ведь в чем — для укуса нужно, чтобы объект проявил к тебе сильную эмоцию. А на немца нужно потратить дней пять… в лучшем случае, а то и не процарапаешь панцирь вовсе.

Ну и нафиг тратить время, спрашивается, если кучерявенькие — как из пулеметной ленты. Пока отпуск — пей, сколько влезет. Дома так получается редко. По чуть-чуть, со всех окружающих, чтобы ухудшение самочувствия не ассоциировали с ней.

Плюхнувшись на высокий стульчак, Машка перевела дух и огляделась. Время отсчитывало последние такты к двум, народ находился на соответствующей стадии подпития и веселился от души.

Вон сидит низкорослый человечек злобного вида. Тоже охотник за сладеньким. Только пассивный, по большей части тянет, что добровольно выбрасывают. Шакалит… Парочка толстеньких матрон зажимается по углам с детьми пустыни. Тоже вампирят, неосознанно. А вон та, с длинными белыми волосами — полноценно из наших. Только умеет плохо. Разводит немца. Бюргер побежал к бару за очередным лонгайлендом, и белобрысая упырша скорчила гримасу отвращения, как только тот повернулся к ней спиной. Бедненькая… А ведь ему еще и давать придется. Так просто к свинье не подконнектишься. Эх, не та школа… Так ей, курве, и надо. Остальные — сплошь тельцы и закомплексованные дуры. Ну, и порядок…