Ховард Уолдроп - Город Одной Лошади

Думаю, нам почудилось. Мы оба устали. Хотя вахта на стенах всегда с гарантией держит часового настороже, особенно в холодную ночь, когда можно отморозить задницу.

Лео, не такой дылда, как я, встал на цыпочки, чтобы заглянуть за парапет, потом показал в сторону берега: «Коро, посмотри, огни другие», — сказал он.

Огни на берегу горели уже годами со звуками солдатского смеха, споров, соревнований по бегу, с купанием в прибое, винопитием, и, хуже всего для всех нас голодающих здесь на верхотуре, с ночными шашлыками. Мучительные запахи, так как, будучи в осаде, мы получали не слишком-то много в смысле бифштексов. Время от времени подыхает какая-нибудь лошадь, и тогда мы что-нибудь жуем. И жуем, и жуем. Ручеек подвоза струится, когда мы находим причину для временного перемирия. Наше любимое развлечение — следить, как враги проводят времечко там, на берегу, и фантазировать о дезертирстве. Наградой бывает случайный снаряд, попавший в лоб. На прошлой неделе один из парней получил камнем прямо в глаз за то, что высовывался чересчур долго.

На берегу слишком тихо. Не пьют, не трахаются. Не жарят шашлыки.

— Может быть, — говорит Лео с надеждой в голосе, — они сожгли собственный лагерь.

— Лео, — отвечаю я, — они не могут уйти. Просто вот так.

Вчера был совершенно обычный день: отрубались руки-ноги, копьями протыкались мозги. Ничего такого, что могло бы заставить подумать, что кто-то победил, а кто-то потерпел поражение. Насколько я могу судить, весьма похоже на большинство дней последних десяти лет.

— М-м, — говорит Лео. Он старается не показаться слишком счастливым. — Что, если война закончилась?

— Разве так кончаются войны? — говорю я, наклоняясь через стену, с ощущением, что внизу вижу что-то движущееся. Большое и медленное, как корабль. Наверное, это тень от тучи. Ночь густая, словно кусок хлеба, намоченный супом, и я не вижу ни одной звезды. — Они просто ушли, ничего не сказав?

— Я не знаю.

— Мы должны сообщить.

Только я это произнес, как кто-то заворачивает за угол стены, выкрикивая: «Леокритус! Короэбус!»

Это Эней, выпендривающийся говнюк «я-знаю-все». Выступает как принц из принцев, а сам всего лишь кузен царской семьи.

Лео говорит:

— Мы только что заметили нечто забавное, сэр.

— Да, — говорит Эней. Он уже знает. Возможно, он гордец, но не тупица.

Мы наклоняемся через стену и смотрим в темное ничто, слыша лишь шум моря в отдалении. По крайней мере мне кажется, что это море, но это не море. У звука неправильный ритм, и он слишком близок.

Тогда я поднимаю голову. «Бог ты мой», — все, что я могу сказать.

Это еще жутче, чем ребенок в стене. Приглушенные пылью звуки шагов в небе, прямо над нашими головами, в сопровождении гладкого шорканья множества лопат, в унисон швыряющих землю.

Когда Лео рванул, я рванул тоже, а Эней последовал за нами. Мне было приятен тот факт, что лорд Эней испугался.

Мы остановились и пришли в себя только под стеной.

Лео вдруг хватил меня за руку и сказал:

— Мы, э-э… дезертировали с вахты.

— А, ага.

Я остановился, надеясь, что Эней не подумает, что наш испуг носит предательский характер. Но он тоже выглядит потрясенным, пытаясь скрыть страх за высокомерным выражением.

— Запрыгнем на стену на следующей лестнице, — говорю я, таща Лео за собой.

— Пойду, найду Кассандру, — задумчиво говорит Эней, поворачиваясь в сторону аллеи, ведущей к городскому центру. — Ей нравится толковать знамения.

Касси! Ее черноглазый взгляд мог заставить меня чувствовать себя ниже работяги-муравья, плетущегося в пыли. Да, именно в нее я влюбился пару лет назад. Перед тем, как она помешалась. Я слышал слухи о ней и Аполлоне — что она его отвергла — и надеялся, это означает, что она предпочитает нас, смертных. Однако, вообразите-ка, отвергнуть Аполлона! Какие тогда шансы у меня? Но я ничего не мог поделать. И часто добровольно вызывался на дополнительную службу при дворце, глядя на ее окно, где мог видеть ее вышивающей с матерью Гекубой, обе сидели молча, в тревоге, только мелькали золоченые иглы.

Я распушил плюмаж из конского волоса на шлеме и втянул живот под кирасой, чтобы плечи казались пошире.

Если б только я обладал благородством ее брата Гектора, чья недавняя гибель подкосила всех нас. Если б только я обладал хитроумием Одиссея, красотой Ахиллеса, но без их греческой сути…

Я попытался вернуть внимание к текущей работе. Лео и я расхаживали по стенам. На равнине было тихо, лишь костры курились оранжевыми углями, берег темен. Когда мы встретились с солдатами, охранявшими северные стены, они согласились с нами, что греков внизу больше нигде не видно. Но никто спокойствия при этом не чувствовал. Лео и я не стали рассказывать о странных штуках, что видели мы. Мы зашагали назад на другую сторону цитадели.

Потом снова появился Эней, нервно сканируя воздух над нами, с Кассандрой по пятам. Она выглядела не лучшим образом, бледная и словно плакала целую неделю. Что ж, наверное, и плакала. С тех пор, как погиб Гектор, у женщин глаза все время на мокром месте. Но даже при том, что она нервничала и последнее время была не в себе, сегодня она выглядела еще хуже.

Из-за спины Энея она посмотрела на меня долгим взглядом.

— Короэбус, — сказала она.

У меня забилось сердце.

— Добрый вечер, Кассандра, — ответил я.

На мгновение она приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать, но ее прервал Эней, тыкая в воздух.

— Расскажи, что ты слышал, — приказал он Лео.

— Э-э, ну, миледи, — сказал Лео, оглядываясь через плечо. — Было похоже на звуки шагов. Прямо над нашими головами. Они копали. Вроде как… — Он запнулся.

Кассандра едва обратила на него внимание. Она подошла к одной из стрелковых бойниц в стене и просунула голову наружу.

— Как их много, — сказал она.

Лео, Эней и я посмотрели друг на друга, озадаченные. Сегодня ночью там никого не было.

— Полная тысяча кораблей, — сказал я. — Так они хвастали.

— Нет, — сказал Кассандра, слегка отступая, потом медленно поворачиваясь и поднимая голову. — Не их.

Мы все посмотрели туда, куда она смотрела, в общем направлении горизонта над Тенедосом.

— А кого? — спросил я.

— Тех, кто в туче пыли. Тех, что с корзинами.

Именно в это мгновение, я понял, что она не совсем та женщина, которую я искал в жизни. Хотя, глядя на ее большие карие глаза и ниспадающие складки хитона, я все еще помнил…

Но Кассандра определенно свихнулась.

Пока она высматривала что-то на равнине, мы все снова переглянулись. И подошли к стене, чтобы посмотреть. Думаю, другие видели то же, что и я: черная равнина, темное море. Эней повращал глазами, потом покрутил пальцем возле виска, кивая в спину Кассандре.