Кшиштоф Борунь - Прежде, чем умру

Священник. Ради бога, в чем дело? Какие эксперименты?

Узник(спокойно). Понимаю — следствие и суд классифицировали это как классическое убийство на почве “треугольника”… Я-де был не только ассистентом и секретарем Анны Брок, но и ее любовником. И когда появился Мартенсберг, я оказался “на мели” и поэтому насыпал в рюмки яд… Я не возражал, когда следователь, а затем и прокурор уцепились за эту версию. Это был шанс… что они не доберутся до истины. И они действительно пошли по ложному следу. Вы — первый, кто узнал правду… До вас знали только одно: что Анна Брок-ученый с мировым именем, лауреат Нобелевской премии в области биофизики, Мартенсберг — известный потентат электронной промышленности, председатель “Эльбио”. И что я — убийца — был обязан своим жертвам всем: образованием, положением, счетом в банке… Судьи сочли это обстоятельством отягчающим, но второстепенным. В действительности же это было вопросом не второстепенным, а основным! Анна никогда не была моей любовницей. Я был моложе на двадцать лет, но это не имеет значения. Просто… у меня была девушка. Правда, я поссорился с ней именно из-за того, что она заподозрила меня в связи с Анной, не хотела верить, что я целые ночи занят в лаборатории… Но так было на самом деле…

Священник. А Мартенсберг?

Узник. Это совсем другое. Он действительно делал все, чтобы вскружить Анне голову. Так она легче могла стать его слепым орудием. Из-за него я превратился в убийцу. Но дело не в ревности. Я не мог допустить, чтобы он реализовал свои планы…(с возрастающим напряжением). Это было чудовищно! Ведь она не была мне безразлична. Анна долгие годы была моим другом, опекуном, чуть ли не матерью… У меня все время перед глазами эти последние минуты… Она подняла рюмку и улыбнулась мне… Я думал, что не выдержу… сломлюсь. Но она сказала: “За наш общий успех!”. Это решило все. Я глядел, как она пьет… И, наверное, был страшен. Должно быть, потому Мартенсберг и обратил на меня внимание. Поэтому он так быстро сообразил, что к чему, когда почувствовал боль. Быстро связался с секретаршей… Я не успел ему помешать… Но самой страшной была та минута, когда Анна поняла… Она посмотрела на меня… Полный удивления, вопрошающий взгляд… Мог ли я убить только Мартенсберга? Я знал — если она останется в живых… все будет потеряно… Я… не хотел… а ведь… не мог иначе!..(в отчаянии) Вы меня понимаете?

Священник. Пытаюсь понять… Но ничто не может оправдать преступления, убийства! Нарушить божью заповедь!.. Нет! Любое преднамеренное убийство, пусть даже и обусловленное высшими соображениями, остается смертным грехом. Не нам оценивать справедливость этих слов…

Узник. А кому?

Священник. Когда мы ставим свою волю выше воли бога…

Узник(прерывает). Так ведь можно доказать, что я был исполнителем воли божией. Но не в этом дело. Дело в том, что иного пути не было… Я в этом совершенно уверен. Я долго размышлял. Искал иного решения. И не нашел… Оба они должны были погибнуть. Именно тогда, когда уже я знал, что другого выхода нет, я снял этот барак. Хотел сделать там тайник… Чтобы потом, после того, что должно было случиться, выждать и посмотреть, не обнаружит ли полиция материалов, над которыми работали мы с Анной. Если бы это произошло, я все отдал бы на откуп прессе, придал бы делу всеобщую огласку. Это был второй вариант… Альтернатива. Несравнимо худшая, но выбора не было. Так или иначе, я обратился бы в полицию. Я и не собирался бежать!

Священник. И все же вы сделали попытку.

Узник. Тогда, в институте? Это было не бегство. Я говорю бессвязно… Я хотел укрыться на несколько дней в том бараке, посмотреть материалы и уничтожить все, что могло облегчить создание таких генераторов. И в то же время сохранить доказательства того, чем грозили миру эти эксперименты. Вычисления и записи я унес за день до приезда Мартенсберга. Взял также важнейшие элементы аппаратуры.

Священник. А может, у вас были другие намерения?

Узник. Вы думаете, я хотел использовать генератор для личных целей? Прокурор наверняка сказал бы именно так… Если б он только знал… Неправда! Я был не только ассистентом Анны и ее секретарем! Это я открыл эффект кумуляции! Правда, вы в этом не разбираетесь. Сегодня, после их смерти, никто не имеет об этом представления. Вы тоже должны забыть. Но теперь… мне нужно, наконец, сказать, о чем шла речь. Хотя бы в общих чертах. Я не случайно спросил вас, знаете ли вы что-нибудь о физиологическом механизме побуждений и эмоций?

Священник. Я не очень-то понимаю…

Узник. Но вы, вероятно, знаете, что в мозгу расположены центры, контролирующие эмоциональные состояния? Некоторые из них, например центры сытости, голода или жажды, четко локализованы. Иные, — например, страха, — не удалось локализовать. Но это неважно. Важно то, что на процессы, протекающие в этих центрах, можно воздействовать. Вы не слышали о таких экспериментах? Их проводили уже в пятидесятых годах. Ученых интересовала реакция животных на электрическое или химическое раздражение тех или иных центров мозга. Чаще всего опыты проводили на кошках или крысах. Кошка становилась агрессивной… или же начинала бояться мышей. Крыса со вживленными в мозг электродами могла сама раздражать центр удовольствия. Превращалась в наркомана. Погибала от голода, жажды, утомления, нажимая лапкой педаль стимулятора.

Священник. Я слышал об этом!

Узник. Уже тогда некоторые ученые предостерегали… Но это было только предчувствие наших потенциальных возможностей… Лишь работы Анны Брок и мое открытие… наши исследования, которые так щедро финансировал Мартенсберг… Они создали реальную опасность. Так вот… Необходимо еще кое-что объяснить, чтобы вы поняли. Процессы управления побуждениями и эмоциями связаны прежде всего с обменом веществ. Вы знаете, что такое синапсы? Нервные соединения, связь между нейронами, и прохождение сигналов в нервной системе зависит от их, так сказать, пропускной способности. Так вот, в этих синапсах происходят метаболические процессы с участием определенных катализаторов. Это от них зависит прохождение сигналов в нервной сети, в мозге. От них зависят мысли, чувства.

Священник. А от чего зависит обмен веществ? Надеюсь, вы не утверждаете, что наша душа, наши самые интимные переживания и мысли, наша воля несвободны? Что они являются игрой… химических реакций, токов, бегущих по нервам…

Узник. Можно было бы ответить и да и нет. Я знаю, к чему вы клоните… Но все не так просто. Материальная основа всей психической жизни — именно эти физические и химические процессы в нервной системе. Но процессы эти так сложны, что не стоит искать здесь простого детерминизма. В первую очередь они обусловлены тем, что уже было записано в мозге раньше, тем, что мы помним, чему научились, что закрепилось у нас в виде безусловных рефлексов. И хотя все это — электрохимические процессы, здесь можно говорить о личности, об индивидуальности переживаний, о свободе воли…