Пол Андерсон - Корэл Ванен

— Да, но как электронный феномен, а не как совокупность воспоминаний саму по себе. Таковой она станет лишь в том случае, если ее внедрить в живой мозг, и, я полагаю, таким мозгом может быть только ваш. Но с помощью нашей аппаратуры мы сможем сравнить данные с записью о вас как о Ванене, провести статистический анализ и тому подобное. Меня особенно интересует, насколько эти записи соответствуют изученным элементам личности. Это был совершенно новый вид эксперимента, как вы понимаете. Никогда прежде ни один человек не обладал опытом двух совершенно различных культур. Теперь мы можем отделить действительно значимые факторы. Дайте мне несколько лет, чтобы с помощью компьютеров обработать все данные, и я, может быть, по-настоящему познаю человеческий мозг. Да, вы оказали науке неоценимую услугу.

— Надеюсь, я сослужил службу также и Гегемонии, — сказал Ванен.

— О, конечно. Подумайте только о том, чего мы сможем достичь. Сейчас с помощью психолазера мы можем только полностью стирать память инакомыслящих. Обучать их затем с самого начала — это слишком долго и дорого, лоботомия и низведение в ранг низкой цивилизации заставляют терять слишком много людей. Если б мы знали, как это делать, то могли бы вмешиваться в мыслительный процесс безмерно аккуратнее, не принося в жертву навыки и способности "пациентов". Собственно, не исключено, что можно создать и такие условия, при которых просто нельзя будет думать не так, как большинство.

Видение было таким великолепным, что Ванен вскочил на ноги и выпалил:

— Благодарю вас! Благодарю вас за то, что вы помогли мне выполнить мой долг!

Хорлам стряхнул пепел с кончика сигары и кивнул, медленно и как-то старомодно.

— С вами все в порядке, — сказал он сухо. — Вы можете приступать к отчету.

Коан Смит изменился за пять лет. Он уже не был тем несгибаемым и гордым юнцом Академии, навсегда оставившим Внутренние Звезды, чтобы посвятить жизнь служению им. Ванен лишь очень медленно осознавал это в течение тех часов, когда они стояли рядом, наблюдая за Лодкой Номер Пять, как делали это много раз раньше. Смит по-прежнему был ловким, быстрым, аккуратным. Если лицо его потемнело, так это должно было лишь вызывать к нему уважение, так как показывало, сколько времени он провел под безжалостным солнцем и ветрами планеты. Сам Ванен, в конце концов, загорел еще больше и был к тому же разукрашен варварскими татуировками.

Но Смит не был абсолютно академическим. Стрелки на его брюках уже не напоминали лезвие ножа, а ботинки не слепили взора. Он держался совершенно прямо, но в его осанке не чувствовалось настоящего напряжения мускулов. Он ходил размеренным шагом, но в его движениях, казалось, был намек на развязность.

Когда их наконец сменили, Смит зевнул — совершенно не в духе Астрослужбы.

— Рад снова видеть вас, лейтенант, — сказал он.

— Благодарю вас, лейтенант, — официальным тоном ответил Ванен.

— Давайте выпьем по чашечке кофе. Я хочу с вами поговорить. Их тяжелые шаги гулко отдавались в коридоре, когда они шли к гардеробной младших офицеров. Ванен поймал себя на том, что отмечает по пути завербованных людей. Их небрежность проявлялась ярче, чем у офицеров. Не то чтобы она очень бросалась в глаза, но она была. И когда они приветствовали его, он явно ощущал в этом привкус раболепства. Должно быть, за последние пять лет на борту "Идущего" было отдано много приказов о наказаниях: камеры потения, нервопульсация и что-то еще худшее. Но это было необходимо… или не было?

Ванен вздохнул в замешательстве, ибо его с самого рождения готовили к службе, и разум тут же утешающе подсказал ему слова Иерархии: "Соединение, называемое "я", призвано служить соединению, называемому "корабль", который служит Флоту, служащему, в свою очередь, рукой могущественной Гегемонии и Кадра, что ведут нас к Новой Империи; другого закона быть не может".

Его растили и воспитывали для одной-единственной цели, как и всех, кто находился на уровне Кадра. Его истинное назначение — служить Внешнему Флоту. И это, конечно, верно и хорошо; но обучение было узконаправленным и не готовило ко внезапному соприкосновению с чем-нибудь необычным. За два года, пока "Идущий" проходил не нанесенные на карту сотни парсеков, Ванен успел увидеть лишь немногое из того, что отличает Глубокий космос, совсем немногое. Потом пять лет ушли из его жизни, и вот он снова здесь, на корабле, который все это время вел незнакомую ему жизнь в своей бронированной оболочке…

Они вошли в маленькую гардеробную, где больше никого не было. Смит набрал код и, когда появился кофе, некоторое время сидел, грея руки о горячую чашку, словно ему стало вдруг холодно.

— Я, конечно, видел вас несколько часов назад, — сказал он. — Но вы этого не помните. Тогда вы были еще Торреком.

— Торреком? — Ванен вопросительно поднял брови.

— Вы сказали, что так вас зовут. О, вы были настоящим дикарем, доложу я вам! — Смит усмехнулся. — Прекрасная приманка. Надеюсь, вы не… эй!

Ванен едва успел взять себя в руки. Он непонимающе посмотрел на свои пальцы, все еще сжатые в кулаки, и ему показалось, что они как раз подходят для того, чтобы вцепиться в чужое горло.

— Что вы делаете? — выдохнул Смит.

— Не знаю, — Ванен тяжело опустился на стул, глядя прямо перед собой.

— Внезапное расстройство психики. Я хотел вас убить.

— Гм… — Смит быстро пришел в себя. Он, правда, отсел немного подальше, но лицо его вновь стало спокойным. Через мгновение он задумчиво произнес: — Какой-то внутренний раздражитель… да, думаю, это так. Неизбежный эффект пережитой вами трансформации. — Он пожал плечами. — Да почему бы нет? Это ведь был эксперимент. Вам бы лучше снова повидаться с Хорламом, хотя не думаю, чтобы это было так уж серьезно.

— Конечно, — Ванен встал.

— Да не сейчас, дурак вы эдакий! Расслабьтесь. Выпейте кофе. Я хочу обсудить с вами кое-что. Это важно для всего нашего дела.

Эти слова заставили Ванена снова опуститься на стул.

— Говорите, — сказал он. Хотя нервы его все еще не успокоились, он мог держать их под контролем.

— Надеюсь, доктора смогут стереть с вашего лица эту уродливую татуировку. Она всех беспокоит.

— Она не хуже боевых шрамов, — надменно ответил Ванен.

— О да, конечно. Но она означает нечто другое, такое, о чем никто из нас не хочет помнить, — Смит долго смотрел на свою чашку, прежде чем продолжить. — Вы помните, мы нашли только две населенные планеты, и обе — обычные обломки, совершенно для нас неинтересные, прежде чем пришли сюда, к Кольцам. Это название придумала команда: Кольцо. Важно и полезно иметь собственные названия. Вы должны также помнить и то, что наши предварительные разведывательные данные показали, что эта планета должна быть необычно плодородной, с населением, утратившим какие бы то ни было следы имперской цивилизации, но развившим, с другой стороны, богатое разнообразие собственных культур. Самое высокоразвитое общество, с точки зрения технологии, живет на Островах — большом субтропическом архипелаге. Оно стоит на грани изобретения книгопечатания и химических исследований и легко может подойти к научно-промышленной революции. К этим людям мы вас и поместили.