Эрнест Маринин - Черная дыра

Я выпустил из гальюна робоуборщика, а сам отправился в кладовую за новой сковородой, хотя надежд на новые яйца, конечно, после таких передряг не оставалось. Но не яичницей единой сыт человек! И, нарезая сало, я подумал с гордостью: «Теперь, когда я смог одолеть самое страшное и коварное чудище космоса, черную дыру, какая сила под Луной и над нею сможет остановить меня?…»

Дальнейший путь наш прошел без каких-либо затруднений, я сумел наверстать упущенное время и прибыл в космопорт Мерефа-II строго по графику. Клиент с транспортом уже ждал в нетерпении и принялся немедля извлекать груз (платино-иридиевый окатыш насыпью), а я отправился в материальный отдел космопорта для сдачи «Корсета» по акту, так как собирался в тарифный отпуск. По дороге заглянул в расчетный отдел и напомнил, чтобы мне начислили надбавку за регулярность сообщения, что подтвердил приемо-сдаточным актом на груз, но акт у меня не приняли, потому что на нем оказалась не гербовая печать, а канцелярская. Пришлось вернуться к клиенту, тот засуетился и пообещал сегодня же акт переоформить и переслать факс-нарочным.

Тем временем на «Корсет» прибыла инвентаризационная комиссия в составе четырнадцати роботов и инспектора До-Тошного. У меня на борту всегда порядок и ажур, так что все удалось оформить в рекордный срок – как вдруг выяснилось отсутствие «сковородки чугунной, инв. № 131415». Я, естественно, объяснил, что сковородка раскололась и я ее вместе с прочим мусором сжег в фотонном реакторе, чем и сэкономил два килограмма рабочего тела, о чем просил сделать отметку в акте для выплаты премии за экономию такового. Инспектор До-Тошный, однако, порекомендовал мне не спешить с претензиями на премию, а представить объяснительную записку об обстоятельствах раскола сковородки, ибо это инвентарь бессрочного пользования и подлежит списанию лишь при чрезвычайных обстоятельствах и с предъявлением осколков, подтверждающих акт необратимого нарушения целостности, с одной стороны, и отсутствие состава хищения – с другой. Я написал объяснительную записку с приложением роботориально заверенной выписки из бортжурнала о направлении в фотонный реактор мусора бытового общей массой шесть и три десятых килограмма от соответствующего числа июля месяца по бортовому календарю. Инспектор До-Тошный, потирая пухлую щеку (полагаю, он злоупотреблял углеводно-жировой диетой), прочитал объяснительную и приложение, покачал головой и заявил, что, во-вторых, выписка из бортжурнала не может служить подтверждающим документом, так как вполне могла быть сфальсифицирована подчиненными мне роботами, а также не содержит конкретных свидетельств о наличии в упомянутом бытовом мусоре осколков серого чугуна с описанием формы и размеров (поштучно) и приложением голографической копии таковых, и что мне, как опытному работнику, должен быть известен порядок регистрации подлежащего списанию инвентаря долговременного и бессрочного пользования. Я заикнулся было, что при таких обстоятельствах согласен на списание указанного инвентаря за мой счет согласно приказу № 26810 по «Грузкосмотрансу», изданному на основании постановления Госкоммата от не помню какого числа, но это легко уточнить. До-Тошный, снисходительно улыбаясь, ответил, что таковое списание согласно мною упомянутому приказу повлечет за собой взыскание десятикратной стоимости инвентаря или же предоставление эквивалентного экземпляра, что никак невозможно, ибо выпускается этот инвентарь малой серией по заказу «Грузкосмотранса», в розничную торговлю не поступает, и если я предоставлю сковородку, то это потребует дополнительного служебного расследования, так как она наверняка будет из числа расхищенных и находящихся во всепланетном розыске. Но это мелочи, потому что все это было во-вторых, а остается еще во-первых, а именно мое несусветное объяснение причин и обстоятельств повреждения инвентаря, так как, согласно ведомственной методике, космотранспортное средство, попавшее в черную дыру, выбраться из последней никак не может, подлежит зачислению в категорию пропавших без вести, а экипаж такового средства подлежит переносу из штатного расписания в неиспользуемый резерв с прекращением выплаты денежного содержания, командировочных, надбавок за дальность и сверхурочную работу, а также снятию с материального и пищевого довольствия, что инспектор немедленно же и сделает на основании моего же рапорта и объяснительной записки, а поскольку объяснительная уже есть, то мне остается лишь написать рапорт. Я, естественно, отказался и спросил, кто из лиц ответственных и распорядителей кредитов может решить мой вопрос иначе, на что он ответил, что для любого из таковых лиц потребуется заключение экспертной комиссии с участием представителей головной организации, а головная организация такого заключения не даст, поскольку утвердила вышеупомянутую ведомственную методику лишь два месяца назад и, естественно, до срока планового пересмотра, а именно четыре года и десять месяцев, никаких «во изменение» представлять и подписывать не будет. Я спросил, а не сделают ли для меня исключение, если я к ним поеду и объясню толком, тем более, что речь идет об открытии принципиально нового способа спасения космотранспортных средств, терпящих бедствие на черных дырах малого и сверхмалого класса, что может послужить не только гуманным целям, но и сбережению материальных ценностей. Но инспектор До-Тошный возразил, что я могу покинуть борт корабля лишь после передачи оного на ответственное хранение ведомственной либо вневедомственной охране, а это возможно лишь после составления акта приемки-сдачи, а этого акта как раз и нельзя составить из-за отсутствия сковородки. Я вспылил и начал кричать, что черт с ней, со сковородкой, что заплачу я за нее, что у меня отпуск горит… «А основание для приема у вас оплаты в десятикратном размере где?» – поинтересовался До-Тошный. – «А моя объяснительная?» – «Неубедительная!» – отрезал он, глянул на часы и отбыл, поскольку рабочий день у него истек.

Не стану длить ваших мук, читатель, подробным и подневным описанием моих споров с инспектором До-Тошным, содержания писем в головную организацию и прочая, и прочая. Упомяну лишь, что выплата денежного содержания мне приостановлена, но, слава Пространству, пока еще я не снят с пищевого довольствия, выдаваемого мне на условиях последующего вычета из денежного содержания…

Но все же есть во Вселенной справедливость! Позавчера ко мне явилось новое должностное лицо и представилось инспектором До-Стеменным. Лицо объяснило, что инспектор До-Тошный снят с должности и примерно наказан, ибо позволил себе пренебречь прямыми служебными обязанностями и не проследил за свежайшими нормативными документами Государственной материальной юридической комиссии «Госматюк», учрежденной взамен отягощенного бюрократическими структурами и потому ликвидированного «Госкоммата»; согласно же упомянутым свежайшим документам инвентарь стоимостью ниже пяти вселрублей за единицу исключен из регистра объектов долговременного и бессрочного пользования и переведен в категорию малоценного имущества, разрешенного к списанию после пяти расчетных лет, то есть 1,5768Ч108 секунд пользования, каковые истекут, как он выяснил, через два с небольшим года, точнее – через 0,7127Ч108 секунд; впрочем, придется еще решить любопытнейший юридический казус, а именно: можно ли отнести ко времени пользования период после физического разрушения конкретной единицы имущества, каковое разрушение подтверждено официальной объяснительной запиской материально ответственного пользователя… Но все это пустяки, ибо значительно серьезнее вопрос об отсутствии заверенного гербовой печатью приемо-сдаточного акта на груз, а посему надлежит мне принять все доступные меры к изысканию такового акта, дабы не подвергнуться взысканию десятикратной стоимости груза, а именно четырехсот восьмидесяти шести тонн платино-иридиевого концентрата в окатышах насыпью, включая стоимость доставки указанного груза в космопорт Мерефа-II…