Артур Кларк - Лев Комарры

Юноша не ответил. Он посмотрел, как отец направился к двери, и улыбнулся.

Один из стеклянных блоков, ограждавших студию, был немного отодвинут. Пейтон вышел на балкон. Внизу, на расстоянии двух миль, белела огромная бетонированная посадочная площадка, контрастируя с тенями стоящих кораблей.

Он заглянул в комнату. Там было по-прежнему пусто, из-за двери слышался голос отца. Пейтон не стал ждать и, опершись на балюстраду, прыгнул вниз.

Через пару секунд двое вошли в мастерскую и стали с удивлением озираться. Старшему Ричарду Пейтону на вид было лет шестьдесят, но это составляло лишь треть его истинного возраста.

На нем была пурпурная мантия, которую носили двадцать человек на Земле и не больше ста во всей Солнечной системе. Казалось, он излучал власть. Его знаменитый и самоуверенный сын рядом с ним казался суетливым и незначительным.

— Ну, и где же он?

— Проклятье! Похоже, он выпрыгнул в окно. Но мы ему выскажем все, что думаем.

Ричард Пейтон II раздраженно оттянул манжет и набрал на коммуникаторе восьмизначный номер. Ответ последовал почти незамедлительно. Ясный безликий автоматический голос непрерывно повторял: «Мой хозяин спит. Пожалуйста, не мешайте…» Раздосадованный Ричард Пейтон II выключил аппарат и повернулся к отцу. Старик смеялся.

— Да, соображает он быстро. Опять нас провел! Мы не можем удержать его, пока он пользуется такими средствами. А я в мои-то годы не в состоянии гоняться за ним.

Мужчины немного помолчали, а затем, взглянув друг на друга, расхохотались.

2. ЛЕГЕНДА О КОМАРРЕ

Милю с четвертью, пока не включился нейтрализатор, Пейтон летел камнем. Мощный поток воздуха затруднял дыхание, зато вызывал приятное возбуждение. Он падал со скоростью сто пятьдесят миль в час, а из-за близости стен громадного здания, мимо которых он проносился, казалось, что еще быстрее.

Мягкое усилие замедляющего поля притормозило его падение в трехстах ярдах от земли. Он опустился между рядами флаеров у подножия башни.

Его быстролет был маленькой, одноместной, полностью автоматизированной машиной. Он был автоматизирован уже триста лет назад, в момент изготовления, но его новый владелец самовольно встроил в него столько приспособлений, что никто в мире не смог бы его использовать.

Пейтон выключил пояс-нейтрализатор — устройство хоть и устарело технически, но все же обладало полезными возможностями — и забрался в кабину. Через две минуты городские башни скрылись за горизонтом, а под быстролетом, несущимся со скоростью около четырех тысяч миль в час, простирались необитаемые Дикие земли.

Пейтон взял курс на запад и почти сразу очутился над океаном. Ему оставалось только ждать: корабль выполнял задачу автоматически. Он откинулся в кресле, с горечью вспоминая события дня, и ему стало жалко себя.

Он был задет сильнее, чем ожидал. То, что семья не разделяла его увлечение техникой, давно перестало волновать Пейтона. Но это растущее противостояние, достигшее пика, было чем-то новым. Он абсолютно не понимал, в чем дело.

Через десять минут показался одинокий белый пилон, встающий из глубин океана подобно мечу Экскалибуру. Этот город был известен всему миру как Сайентия. Его более циничные обитатели называли его Колокольней Летучей Мыши. Город был построен восемьсот лет назад на острове, вдалеке от материка. В те далекие времена, когда еще не исчезли следы национализма, это было проявлением независимости.

Пейтон приземлился на бетонированной площадке перед ангаром и направился к ближайшему входу. Грохот волн, разбивающихся о скалы в сотне ярдов, никогда не оставлял его равнодушным.

Он остановился, вдыхая морской воздух и наблюдая за чайками и другими перелетными птицами, давно облюбовавшими этот кусочек суши для отдыха.

Бюро генетики занимало сотню этажей в центральной части башни. За десять минут Пейтон добрался до научного городка. Еще столько же ему понадобилось, чтобы в кубомилях лабораторий и офисов разыскать нужного человека.

Алан Хенсон II был одним из ближайших друзей Пейтона, хотя он ушел из университета Антарктики два года назад и занимался больше биогенетикой, чем инженерией. Когда у Пейтона случались неприятности — а это бывало довольно часто, — спокойный, уравновешенный друг действовал на него успокаивающе. Появление Пейтона в Сайентии было тем более естественным, что всего сутки назад Хенсон прислал ему срочный вызов.

Биолог был рад встрече с Пейтоном, но в его приветствии чувствовалась скрытая напряженность.

— Рад, что ты приехал. У меня есть интересные новости. Но почему ты такой мрачный? Что-нибудь случилось?

Пейтон рассказал ему о встрече с отцом, не без прикрас.

— Значит, они уже начали, — после некоторой паузы заметил Хенсон. — Этого следовало ожидать.

— Ты о чем? — удивленно спросил Пейтон.

Биолог выдвинул ящик стола и достал оттуда запечатанный конверт. В нем находились две пластмассовые таблицы с сотней параллельных прорезей различной длины. Одну из таблиц он протянул другу.

— Ты знаешь, что это?

— Похоже на анализ характера.

— Правильно. Твоего, между прочим.

— Но это не очень-то законно, правда?

— Не бери в голову. Ключ отпечатан на обратной стороне. Там все — от степени понимания искусства до чувства юмора. В последней строке — уровень интеллектуальности. Только не задирай нос!

Пейтон внимательно изучил карточку и слегка покраснел:

— Не понимаю, как ты об этом узнал.

— Не переживай, — усмехнулся Хенсон. — Теперь взгляни на этот анализ. — Он дал приятелю другую карточку:

— Зачем, они же одинаковые!

— Не совсем, но очень похожи.

— И чья же эта?

Хенсон откинулся в кресле и, взвешивая каждое слово, медленно произнес:

— Этот анализ, Дик, принадлежит твоему предку двадцать второго поколения по мужской нисходящей линии — великому Рольфу Тордарсену.

Пейтон вскочил, как ошпаренный.

— Что?

— Не шуми и сядь. Если кто-нибудь войдет — мы вспоминаем старые добрые времена в колледже.

— Но… Тордарсен!

— Положим, если тщательно покопаться, у каждого найдутся знаменитые предки. Но зато теперь ты знаешь, почему твой дед боится за тебя.

— Боюсь, он опоздал. Я почти закончил курс обучения.

— Можешь поблагодарить за это нас. Обычно мы анализируем десять поколений, в редких случаях — до двадцати. Это огромная работа. В библиотеке наследственности хранятся миллионы карточек, на каждого, кто жил с двадцать третьего века. Это совпадение было обнаружено совершенно случайно около месяца назад.

— Как раз тогда и начались неприятности. Но я все равно не понимаю, что к чему.