И. Окстон - Муравьиный гнев

Извините, профессор, — произнес я в смущении и досаде, — но со мной сейчас происходит что-то необыкновенное… какая-то чертовщина… Может быть, вы объясните мне, что это значит?

Профессор откашлялся и сказал вкрадчивым голосом:

— Не волнуйтесь, ничего особенного не произошло. Просто, в моем саду немножко необычный климат, и с посетителями бывают подобные казусы.

— Я боюсь, что у меня начинается сумасшествие.

— О, нет, пожалуйста не думайте этого! — произнес профессор ободряющим тоном, — поверьте мне: вам не угрожает никакой опасности.

Профессор торопливо перевел разговор на тему об уходе за пчелами, рассчитался со мной за доставленный улей, и я оставил этот странный муравьиный сад, не разрешив своих сомнений. Дорогой во мне пробудилось неприязненное чувство к Оржу, и я раскаивался, что не потребовал от него более энергично об'яснения по поводу его гипнотического сеанса.

Это было какое-то омрачение сознания… Я со страхом посмотрел вокруг себя и увидел в раскрытом окне лицо профессора Оржа.

Ведь я пришел к нему по делу, а вовсе не для того, чтобы стать жертвой какого-то эксперимента. Превращать заходящих по делу людей в «опытных животных», — это ли не верх цинизма!

III. Необычайные опыты над муравьями

Вскоре после этого моего визита к профессору Оржу я случайно узнал, что Орж уделяет много внимания насекомым, в частности муравьям. Муравейники, которые я видел в его саду, действительно, были переселены из леса. Муравьи нужны были Оржу для каких-то опытов, Я догадался, что и пчел у меня профессор приобрел для той же цели.

Три недели спустя, преодолев злость на профессора-гипнотизера, странные опыты которого меня очень заинтересовали, я понес к нему некоторые заказанные мне пчеловодные принадлежности и фунтов десять меду. Я решил быть крайне осторожным и ни в каком случае не допустить профессора опять произвести надо мной гипнотические опыты.

Я сказал профессору, что очень интересуюсь его работами по изучению муравьев. Профессор, видимо, вспомнив, с какою предупредительностью я отнесся к нему при посещении им моей пасеки, не счел удобным тотчас же отвязаться от меня и решил показать мне свою лабораторию.

— Я понимаю ваше любопытство, — сказал мне Орж, — ведь вы, как и я, работаете с насекомыми, хотя у нас совершенно разные задачи!

— Но я предупреждаю вас, профессор, — сказал я Оржу, — сегодня мне не хочется испытывать на себе действия здешнего дурного климата. Другими словами, я не хочу еще раз подвергаться вашему гипнозу.

— Гипнозу! — усмехнулся Орж. — Нет, это нечто совсем другое… Но сегодня, обещаю, ничего подобного с вами не повторится.

Он обещает! Значит, то, что здесь случилось со мной в прошлый раз, несомненно, произошло по его вине. Для чего же эта забавная ложь ученого об особенном климате?

И я уже готов был разразиться гневом и притянуть Оржа к ответу, но сразу же спохватился. Ведь я воспользовался любезным приглашением ученого осмотреть его лабораторию, — разве уместно в такой момент заводить с ним ссору.

Орж ввел меня в свой домик. Две комнаты его были превращены в лабораторию. На длинных столах, сколоченных из простых досок, я увидел множество ящичков, коробок, банок, пузырьков и пробирок; тут же находились микроскопы, лупы и множество каких-то неизвестных мне приборов, о которых, по внешним признакам, я мог заключить, что они имеют прямое отношение к электричеству и радио-технике.

— У меня не хватило бы времени раз'яснять вам значение каждого этого прибора в отдельности, — сказал профессор, как бы отвечая на мои мысли, — скажу лишь что все они играют ту или иную роль при моих опытах, направленных на изучение муравьиной энергии.

— Муравьиной энергии? — переспросил я.

Профессор ничего не ответил, как будто он не расслышал моего вопроса, и провел меня в сад.

Там я увидел несколько уже знакомых мне муравейников разной величины. Эти муравейники принадлежали обыкновенному лесному муравью.

Я остановился у самого большого муравейника, поверхность которого была покрыта множеством муравьев, очень подвижных, благодаря жаркому дню.

— Это — Вавилон, — сказал профессор тихо. — У меня ведь каждый муравейник имеет название (Орж указал мне еще Трою и Мемфис). Всмотритесь хорошенько: вы увидите, что движущаяся масса муравьев «Вавилона» представлена не одним видом муравьев. В этом муравьином городе мирно сожительствуют несколько муравьиных наций (профессор стал перечислять их по-латыни: formica rufa, f. fusca, f. sanguinea и т. д.). Куколки всех пород муравьев подкладывались к рыжим лесным муравьям — основателям колонии, и в результате мы имеем интернациональный муравьиный город.

— А не являются ли воспитанники рыжих муравьев их рабами? — спросил я.

— Мне не удалось обнаружить в «Вавилоне» подавления одних муравьев другими, — муравьи всех видов чувствуют себя в муравейнике хозяевами. Муравьи-рабовладельцы, вскармливающие себе рабов и сами лишенные возможности без их помощи принимать пищу, не имеют ничего общего с моими «вавилонянами». Впрочем, я предоставляю другим разбираться в тонкостях социальной жизни муравьев[1]. Меня этот вопрос занимает лишь вскользь…

— В таком случае, какова же цель этого искусственно интернационализированного муравейника?

— Опыты над взаимоотношением разных родов муравьиной энергии.

Заметив мое недоумение, профессор продолжал.

— Я нашел способ распоряжаться по своему усмотрению заложенной в муравьях электрической энергией. Согласитесь сами, что миллионы движений в муравейнике, напоминающие молекулярное движение любого вещества, имеют какую-нибудь причину… Некоторые из наших предшественников и даже современников склонны об'яснять жизнь особой «жизненной силой». Допустим, что они правы. — Профессор усмехнулся. — И тогда мой, так сказать, виталистический аппарат[2] является конденсатором этой жизненной силы!

С этими словами профессор Орж подошел к прибору, который я сначала принял за метеорологическую будку, и стал повертывать рычажки и винтики.

— Следите за муравейником! — сказал он мне.

Я с удивлением стал замечать, что движения ползающих по муравейнику муравьев мало-по-малу замедляются и, наконец, вовсе прекратились: муравейник оказался усеянным муравьиными трупами.

— Вы их убили какими-то лучами! — высказал я свою догадку.

— Нет, — ответил Орж, — я только перевел всю муравьиную энергию этого муравейника в свой прибор! А сейчас я возвращу ее по принадлежности.