Сергей Трищенко - Мы были здесь

— Проверяла, потому и предлагаю. Вечно ты меня сбиваешь. Лучше предложил бы сам что-нибудь вместо того, чтобы критиковать. Может быть, создадим новый вид животных? Или растений…

— А ты уверена, что он окажется жизнеспособным? Ты ведь предлагаешь иной химизм, я так понимаю?

— Да, принципиально невозможный для этой планеты. Скажем, с повышенным содержанием редкого для этой планеты элемента или изотопа.

— Вымрет. Он ведь будет находиться в противоречии со всей природой, и рано или поздно генетическое отличие даст о себе знать — даже если ты постараешься учесть все факторы. Ну а причины вымирания они обоснуют сами: скажем, падение крупного метеорита, усиление тектонической активности планеты, изменение климата в результате процессов, происходящих внутри их светила, — мало ли что можно придумать. Надо сделать что-то, что прямо указывало бы на инопланетность вмешательства. Например, запустить зонд вокруг этой планеты, как ты предлагала. Чтобы просто сообщить о нашем существовании и представить им что-нибудь из наших достижений, но какие? сколько? Если мы сообщим немного, они останутся невысокого мнения о наших знаниях… мне бы этого не хотелось. А если мы оставим столько, что это превысит их потребности в тот период, это может затормозить их развитие.

— Почему?! Разве знания кому-нибудь мешали?

— Понимаешь, если они получат знания, превышающие их собственные достижения, у них могут развиться иждивенческие настроения, они будут черпать из этого запаса и разучатся думать самостоятельно. Сейчас неблагоприятные условия внешней среды: недостаток пищи, холод, возможность нападения хищников — заставляют их умнеть, чтобы выжить. Если мы оставим здесь значительный запас знаний, они, освоив его, могут застыть на месте. Раз уж пришельцы оставили нам это, подумают они, надо ждать продолжения.

Нельзя подносить им знания на тарелочке, они сами должны научиться стремиться к ним. Поэтому лучше оставить зонд у одной из планет-гигантов. Если уж они доберутся туда, за них можно будет не опасаться.

— Ты хочешь, чтобы они поняли нас, только когда достигнут нашего уровня?

— Не нашего, но хотя бы…

— А мне хочется, чтобы они узнали о нашем посещении раньше. Давай заменим вращение их планеты на противоположное.

— Ты хоть представляешь себе последствия для всех здешних живых существ!

— Тогда… выполним инверсию магнитных полюсов.

— А разве она не может происходить самопроизвольно? И вообще, лучше не проводить никаких экспериментов с планетой.

— Давай реверсируем соседнюю. Пусть она вращается в обратную сторону. Или даже две: соседнюю и еще какую-нибудь. Две такие планеты в одной системе — это невероятно.

— Ты думаешь, что они не найдут другого объяснения, чем инопланетное вмешательство? Это ведь все равно что сказать: Бог создал. И — никаких вопросов. А если предположить: неоднородности протопланетного сгустка… необходимость равенства моментов количества движения… возмущающие воздействия — особенно случайные — со стороны соседних звездных систем или же от блуждающих звезд. В гипотезах недостатка не будет, будь спокойна.

— Изменим расстояния между планетами? Чтобы они не подчинялись нормальному распределению.

— То же самое. Существующее служит для проверки гипотез, а не для их выдвижения. Поскольку так есть, иную возможность бытия можно только предполагать, но никому не придет в голову, что существующее может противоречить мировым константам.

— Создадим им второй спутник! Или этот передвинем! Сделаем его угловой размер равным угловому размеру светила, заставим через неравные промежутки времени затмевать Солнце и этой-то последовательностью закодируем сообщение о нас!

— Мысль неплохая. Именно неравные промежутки, иначе все можно будет объяснить простым совпадением, чистой случайностью. Хотя и неравные тоже.

Нет, и этот вариант не подойдет: либо появляется периодичность, либо теряется часть сообщения. При периодичности никому и в голову не придет расшифровывать такие сигналы. Да и вряд ли вообще кто-нибудь додумается, что затмениями закодировано наше сообщение. И что считать сигналом: продолжительность затмения или промежутки между ними? С таким же успехом мы можем закодировать наше сообщение в блеске молний во время грозы — это даже будет проще.

— Ты все время меня сбиваешь. И я уже не знаю, что делать. Может, увеличим расстояние их планеты от светила?

— Я же сказал тебе: не трогай планету!

— Так значит, не оставим им ничего?

— Ты же сама видишь: ни один вариант не годится. Я боюсь, что само наше пребывание здесь сможет повлиять на них: если они воспринимают наше мыслеизлучение…

— Это пойдет им на пользу! Правильно! У них останется воспоминание о нас — в

них самих! Ведь они уже умеют обрабатывать камень — значит, их мысль уже работает и воспоминание о нас станет манить их к звездам.

— «Боги обещали вернуться»? Не хотел бы я такого толчка.

— Ну какие мы боги? Обыкновенные путешественники. Я постараюсь побывать здесь еще раз, чтобы посмотреть, какими они станут, когда повзрослеют, посмотреть на их цивилизацию. Да и планета их мне очень понравилась. Пойду прогуляюсь еще разок перед отлетом. Подышу здешним воздухом и возьму себе на память что-нибудь: камушек, веточку. Я всегда так делаю.

— Возле какого гиганта оставим зонд? Мы как раз пролетаем мимо…

— Выбирай сам. Я уже оставила на планете память о нашем посещении.

— Что?.. Что ты сделала?

— Когда выходила в последний раз. Помнишь ту плоскую скалу? Я нарисовала нас с тобой, звездолет и подписала: «Мы были здесь».

— Зная, как ты рисуешь, представляю, что вышло.

— Я старалась, как могла. Они вертелись вокруг, но не мешали. Мне кажется, мы расстались друзьями.

Журнал «Наука и жизнь» N 4, 2003.