Всеслав Хобот - Не морочь мне голову своей зелёной кашей, выбрось её за борт

Качик думал о высоких материях. Качик думал о громадности и непостижимости пространства. Представьте себе трехлитровую банку из-под томатного сока. По стенке банки ползет микроб. Теперь увеличьте микроба до размеров средней планеты и поставьте на полюс еще одну трехлитровую банку. И даже тогда вы не сможете вообразить Бесконечность Вселенной. Не сможете оценить насколько мал микроб, ползущий по стенке банки, стоящей на планете-микробе, ползущей по стенке банки. Так думал Качик. И плевать он хотел на разъяренного мохнатого типа, который размахивает руками перед самым носом и вопит, что транспортной компании придется выложить кругленькую сумму в компенсацию его, лохматого типа, неудобств, и что он, лохматый тип, уже написал черновик искового заявления и обязательно вручит его прокурору по прибытию.

В другом конце корабля оператор контрольного пульта ломал голову над вопросом: что за дрянь висит в сотне километров от корабля. Чего ей, этой дряни, надо и как долго это будет продолжаться? Прямоугольный предмет за иллюминатором не подавал признаков жизни и не стремился раскрывать раньше времени своих намерений. Летит себе и все тут, хоть компьютером об стенку. Одно утешение - каша манная на корабле позеленела. Значит все в порядке. Не зря этот параллелепипед парит в Космосе рядом.

Оператор щелкнул клавишей, повернулся к обеденному столику и с удовольствием принялся поедать полную тарелку зеленой манной каши.

"На редкость вкусный продукт", - подумал он.

На пульте возопил интерком, включился и рявкнул:

- Оператор Такачк, доложите обстановку на трассе.

Такачк достал магнитофон, протер ему крышку, вставил кассету, вдавил клавишу пуска и вернулся к поглощению каши. Магнитофон нудным до зевоты голосом оператора сделал рапорт, заранее записанный полчаса назад. Интерком хмыкнул и отключился.

Дверь контрольного пульта отъехала в сторону и внутрь ввалились стюард Качик и трепыхавшийся в его мощных руках мохнатый тип.

Качик пыхтел, рычал, мычал, а мохнатый тип упирался и визжал. Они громко протопали к иллюминатору. Стюард состыковал голову типа с холодным квазистеклом и прошипел:

- Теперь ты видишь эту квадратную гадость за бортом?

Он пару раз стукнул лбом типа по иллюминатору, потом подтащил его к пульту и взял двумя пальцами за подбородок, заставив посмотреть на экран.

- Теперь ты видишь, вонючка пассажирская, что экипаж делает все возможное, чтобы обеспечить безопасность тебе и другим пассажирским вонючкам? Ты понимаешь, что мешаешь нам выполнять свои обязанности, сеешь панику на корабле, всем усложняешь жизнь? Так может мне лучше выкинуть тебя за борт? Устав, знаешь ли, это разрешает.

Стюард поволок патлатого типа в коридор. Дверь закрылась. Оператор все это время самозабвенно потреблял зеленую манную кашу и не обратил никакого внимания на происшедшие на вверенном ему посту события.

"Разве может быть что-то вкуснее зеленой манной каши", - мысленно мурлыкал он.

В главной рубке управления штурман мечтал о капитанских нашивках и следил за капитаном, который мечтал об адмиральских эполетах и рубиновой звезде на галстук. Но оба мечтали о благополучном исходе полета. "Кчаганак" мчался к цели.

Минибар под пультом был заставлен пустыми бутылками. Тавб уже почти решил позвать стюарда с новой порцией тоника, когда тот сам вошел в рубку, поставил перед капитаном две бутылки и положил сверху маленький лист бумаги с несколькими жирными цифрами посередине.

- Что это, Качик? - удивленно вздернул брови Тавб.

- Это - прохладительный напиток в количестве двух, прописью - двух, экземпляров. Это - счет за сломанную вами трость арнейской ручной работы, мою любимую. Подписать нужно здесь. А это, - стюард положил на пульт гербовый бланк с отпечатанным текстом, - благодарность мне за добросовестное исполнение служебных обязанностей. Я арестовал паникера и запер его в карцер; подписать здесь. Ну, и, наконец, вот это - наше новое фирменное блюдо - зеленая манная каша "Кчаганак". Отличное качество, великолепные вкусовые ощущения, прекрасное блюдо к вашему столу.

Капитан взъерошил волосы у себя на затылке и почесал макушку. Господи, ну и экипажик подобрался. Один - гурман, второй - нахал, третий болван, четвертый так и мечтает устроить какую-нибудь пакость...

- Капитан, - воскликнул штурман, - оно пропало.

Космос велик. Двум микробам на стенке трехлитровой банки всегда найдется место. Особенно, если они находятся на разных поверхностях стекла и отделены друг от друга его толщей.

Параллелепипед исчез. Словно тяжесть со всех свалилась. И на корабле ничего особенного не произошло. Все в норме - можно успокоиться, расслабить напряженные нервы.

Капитан улыбнулся, три раза стукнул костяшками пальцев по пульту и ехидно посмотрел на штурмана. Штурман щелкал на компьютере, всем своим видом показывая, что его это не касается. Он знал, что карантина все равно не избежать и капитан рано радуется. Стюард покусывал ногти и ругал квадратную гадость, которая так не вовремя исчезла. Правда оставалась еще зеленая каша, арестованный паникер. Но, но, но... А, что об этом думать. Стюарды везде нужны и он, Качик, в следующий раз своего не упустит.

Дверь со стуком отворилась и в рубке появился какой-то лысый тип. Он принялся орать, кричать, топать ногами, жаловаться, что, дескать, в кои-то веки выбрался слетать в отпуск, так нет же. Обязательно ему, лысому типу, испортят удовольствие от путешествия тем, что перестанут подавать столь полюбившееся блюдо - зеленую манную кашу. Он, лысый тип, уже составил черновик жалобы в управление пассажирского транспорта и непременно отправит его по прибытию. Обозвав "Кчаганак" старой калошей, лысый тип водрузил на пульт перед капитаном пластиковую тарелку, до краев наполненную манной кашей. Белой манной кашей.